Судмедэксперт
Шрифт:
— Николай Петрович. Можно я кофе допью? Он сейчас остынет, испортится вкус. Пожалуйста! — взмолила девушка, и я её отпустил. Кофе был единственной слабостью Насти, я частенько отпускал её ради маленькой чашечки. Да и работала она после этого напитка точно и энергично.
Санитары укатили мужчину на вскрытие, и я последовал за ними.
Стены секционного зала, выложенные от пола до потолка белым кафелем, ярко блестели в синтетическом свете. Санитары раздели мужчину и скинули одежду в пакет «отходы класса Б». На только что вымытый металлический
Я надел пластиковый зелёный халат поверх своей белоснежной хирургички, завязал одноразовую шапку и натянул плотные нитриловые перчатки. Щёлкнул выключателем — тело осветил яркий хирургический светильник. Я начал проводить детальный внешний осмотр и заметил, что в волосах пациента копошились вши. Невольно у меня самого зачесалась голова. Но никаких трупных пятен и патологий я не нашёл.
Взял секционный нож и провёл разрез через голову от одного плечевого сустава до другого, освободив череп от кожи. Забежала бодрая Настя, уже готовая к работе. Ассистентка с лёгкостью откинула кожный лоскут на лицо пациента и начала отделять крышу черепа, крепко схватившись за маятниковую электрическую пилу. Я увидел, что её руки уже устали, перехватил инструмент и завершил работу. Крыша черепа отошла без проблем.
Настя немного расслабилась, включила радио и начала рассказывать о своих планах на отпуск. Это было рутинное и неосложнённое вскрытие.
Зазвонил телефон.
— Настя, ответь. — сказал я, взвешивая мозг.
— Ага, сейчас.
Девушка скинула перчатки и рванула к телефону.
— Алё, секционная. Да ты что! Сейчас спущусь. Ага, поняла. — загадочно проговорила Настя и положила трубку.
— Николай Петрович, я выйду в приёмник. Галя с санитаром что-то нашли у пациента в пакете.
— Давай скорее. — ответил я, увлечённо нарезая мозг книжкой. Длинный секционный нож меня прекрасно слушался: получалось делать идеально ровные срезы без особого старания.
Настя убежала и пропала надолго.
Я уже вскрыл грудную и брюшную полости, провёл осмотры и замеры органов и даже нашёл причину смерти — обширный инфаркт миокарда. Ассистентки всё не было. Это меня начало подбешивать, но я самостоятельно неплохо справлялся.
Затем поместил органы обратно и начал приводить тело в порядок. Даже тот факт, что человек, вероятнее всего, без определённого места жительства не был для меня определяющим — я шил шовчик к шовчику, стараясь делать всё аккуратно. Принцип и перфекционизм не позволяли мне делать работу халтурно.
Последний шов. И тут я выдохнул. Наконец-то! Ну и смена сегодня… Ещё и Настя куда-то делать. Первый раз такое, чтобы она ушла так надолго. По радио заиграла моя любимая песня, и я начал подвывать слова, обмывая тело из шланга.
Шланг выскользнул из руки, упал на пол. Я наклонился, чтобы поднять его, оперевшись левой рукой на секционный стол. И меня схватили за руку. Я сначала не понял, что произошло, и машинально дёрнулся. Но труп крепко держал меня за запястье холодной бледной рукой.
Ледяной ужас окатил меня от макушки до пят. Я застыл, покрытый обжигающими мурашками. Волосы встали дыбом везде, где только можно. Радио заткнулось. Я слышал только бешеный стук сердца и шум пульсирующей крови.
— Передаю тебе всё, а сам ухожу. — процедил мужчина, едва слышно, и разжал руку. Его конечность плюхнулась на металлический стол и больше не шевелилась.
В парализующем состоянии я попятился к выходу, сорвал с себя халат и выбежал в коридор. Я просто мчался, не понимая, куда бегу. Пока не врезался в кого-то. Мы оба упали.
— Николай Петрович, что такое? Что случилось? — обеспокоенно затараторила девушка, пытаясь поднять меня на ноги. Но я не мог встать. Все мои мышцы стали ватными и тягучими, как кисель. Я даже сразу и не понял, что сбил с ног Настю.
— Тебя ищу, документы надо заполнять. — кое-как выдавил я из себя. — Ты где была?
— Я как раз с документами разбиралась. Тут такое получилось! У него в пакете были деньги, большие деньги. В пивной банке. А ещё там была справка о смерти… Месячной давности.
— Он умер не больше двух часов назад. Не было даже трупных пятен на момент осмотра. — механически проговорил я.
— Вот и я про то говорю, что быть такого не может. Бред! Ну там люди в погонах разберутся и без нас. — легко сказала Настя. — Пойдёмте дальше поработаем?
Я кивнул и с опаской побрёл за девушкой в секционный зал. Но там всё было неизменно: мужчина лежал всё так же, инструменты были на месте, тихо играло радио.
«Во дурак. Переработал. Померещилось.» — сказал я сам себе. Настя заполнила отчёты, мы официально закрыли смену и разбрелись по домам.
Дома тоже не было покоя: слишком устал даже для того, чтобы спать. Мешало яркое солнце, пробивающееся через ярко-жёлтые листья берёзы. Даже шторы не помогали. Только закрою глаза, и сразу пятна света, а сквозь них выплывает белое лицо мужчины… Я перебесился, перетрясся от страха. С моей психикой что-то происходит, и это что-то явно нехорошее. Надо зайти в гости к Борову! Валька!
Переоделся, помылся, быстро съел вчерашний рис и вызвал такси.
— До психиатрической. — сказал я водителю, садясь вперёд.
Тот кивнул и повёз меня, изредка ругаясь в окно на других водителей. Но я на это внимания не обращал. Главное, что такси ехало быстро. Уже через десять минут я постучался в кабинет к Борову.
— О! Колян, ты чего ко мне на работу пришёл? — весело спросил Боров. Мне непривычно было видеть его в белом халате.
— Валентин Юрьевич, выручай. У меня шизы или нервного срыва нет? Посмотри меня своим “психиатрическим” глазом. — сказал я и сел на кушетку.
— Ты чего, Коль? Что случилось-то? — спросил Боров по-дружески. Но я заметил, что его глаза прищурились. Он начал активно меня изучать.