Судный день
Шрифт:
О другом постояльце ничего известно не было. О том, что тот – плотник, Томасу рассказал священник.
– Граф был французом и направлялся на восток – это мы знаем со слов хозяина. Но мы не знаем, правда ли это. Возможно, графу лишь хотелось, чтобы хозяин в это поверил, – продолжал Томас, но, усмехнувшись, добавил: – А возможно, хозяину хотелось, чтобы этому поверили мы. Ничего нельзя исключать. Однако из найденного нами письма следует, что это все же правда. То есть, если граф действительно недавно прибыл из Амстердама, мы также с полной уверенностью можем утверждать, что граф мертв и что его… – профессор запнулся, будто раздумывая, истинно ли то, что он сейчас скажет, – что его убил кто-то из тех, кто сейчас находится на постоялом дворе. Это нам тоже
Перо сломалось, и мне пришлось очинить новое, а Томас тем временем успокоился и собрался с мыслями. А затем я вновь приступил к работе.
– Согласно моим последним изысканиям, графу нанесли сильный удар по лицу, а именно – в mala et frons,то есть по скуловой кости и лбу, и произошло это незадолго до его смерти. Помимо этого, на теле графа есть две раны – одна под подбородком, а другая на груди. Очевидно, нанесены они в одно и то же время, однако с уверенностью утверждать не стану. Поэтому поставь в этом месте вопросительный знак, Петер. – Убрав очки в карман, Томас подошел к окну и принялся медленно раскачиваться, глядя на снег. – Когда мы нашли тело графа, вокруг него на снегу были свежие следы. Также следы были и возле головы графа. И оставил их, видимо, трактирщик. Я сравнил размеры ног у всех мужчин на постоялом дворе, и такая маленькая нога лишь у трактирщика. Все это подтверждает его собственный рассказ. Однако вокруг тела я заметил также и следы побольше. Их слегка запорошило снегом, и принадлежат они… правда, это лишь догадка, – Томас взглянул на меня, – но предположим, что принадлежат они преступнику. К сожалению, я опоздал и толком не успел измерить эти следы, поэтому точного размера у нас нет.
Томас вытащил веревочку, которой измерял ступни графа, и повертел ее в руках.
– Откуда вы знаете, что это мужчина? – спросил я, вспомнив о нищенке и о том, что в карманах у графа оказалось пусто.
– Граф был крупным и крепко сложенным. Сбить его с ног мог только человек исключительной силы. Удар оказался настолько мощным, что, по-моему, можно сразу исключить всех женщин и, наверное, фон Хамборка. – Томас вновь посмотрел на меня. – А что ты можешь сказать про комнату графа?
Самому себе я признался, что почти ничего. Однако, судя по тому, как Томас задал этот вопрос, я заключил, что он вынес гораздо больше. Поэтому я выпалил первое, что пришло в голову:
– Э-эхм… Там было прибрано. – А потом я вспомнил то, что меня удивило. – Странно, что у такого графа не было при себе слуги.
Томас одобрительно кивнул:
– Да, это меня тоже удивило – граф без слуги. Но он аккуратный, тут ты прав. И любит оружие. Не исключено, что покойник, который лежит сейчас в сарае, – бывший военный. Из тех, кто подолгу живет при армии, приучен к порядку, дисциплине, привык путешествовать налегке и любит оружие и военные стратегии.
– Военные стратегии?..
– Книга на столике – это обучающее пособие по военной тактике и стратегическому планированию. Написал ее один французский генерал по имени Фердинан Понс де Муллон. Я о нем никогда прежде не слышал, но у него встречаются довольно интересные мысли. Он пишет, к примеру, о ведении боя в труднопроходимой местности, где врагу сложно перемещать орудия и из-за этого труднее поразить противника. Он рассказывает… – Томас перехватил мой взгляд и тут же умолк. – Ладно, сейчас это не важно, – уступил он, собрался с мыслями и продолжал: – У графа при себе оказались письмо и перстень с печаткой, удостоверяющие его личность. И хотя я лично считаю историю, изложенную в письме какой-то… даже не знаю, как поточнее выразиться… скажем, надуманной, она, безусловно, правдива. Иначе зачем его брату обо всем этом рассказывать?.. А вот шведское ружье… как оно оказалось
Я был согласен с Томасом, но добавить мне было нечего.
– И ты совершенно прав, Петер, – в комнате действительно прибирались. Военная аккуратность. Ты заметил, как была расставлена обувь и положена книга? Прямые линии, все по стойке “смирно”. Вот только… – и Томас на миг умолк, привлекая мое внимание, – одна из сумок оказалась приоткрытой. И с содержимым этой сумки тоже не все было в порядке.
Я вспомнил, что именно обнаружил в той сумке. Одежда – поношенная, практически до дыр, пистолет, парик… О чем же Томас толкует?
– Если бы у тебя был пистолет, а ты ехал верхом, то положил бы пистолет в такое место, откуда его в случае необходимости можно быстро вытащить. Так куда именно ты положил бы пистолет?
– В карман… Или… – теперь я понял, к чему клонит Томас, – в сумку, на самый верх. А у графа пистолет хранился под одеждой. Не очень-то предусмотрительно.
– Вот именно, – сказал Томас, – и одежда, лежавшая сверху, была сложена более небрежно, чем та, что лежала снизу, или одежда в другой сумке. И ты наверняка заметил, что в другой сумке оружие лежало сверху, что вполне разумно, если владелец этого оружия – военный. Иными словами, я полагаю, что в комнате графа успел побывать кто-то, перерывший его вещи так же, как и мы. Однако этого человека что-то спугнуло, и в спешке он сложил вещи иначе, чем их уложил граф. Наш любитель совать нос в чужие вещи чего-то испугался. – Усевшись на кровать, Томас уставился перед собой. – И главный вопрос: кто же эта любопытная ищейка? И не он ли прикончил самого графа?
Довольно долго мы просидели молча. Я посмотрел на список. Да, вначале мы продвинулись вперед, но сейчас вернулись к нашему основному вопросу: кто вероятнее других может быть под подозрением?
– Если исключить хозяина и женщин, то остается лишь трое.
– Вообще-то двое.
– Почему?
И Томас пустился в объяснения:
– Помнишь, я попросил тебя взглянуть на ноги священника и плотника? До того, как вы вышли и перенесли тело графа – верно? И по твоим словам, с башмаков плотника натекла лужа, а вот вокруг обуви священника было сухо. Что из этого следует?
– Что незадолго до этого плотник выходил на улицу, – догадался я.
– Поэтому лишь плотник и словоохотливый Альберт из конюшни могли… – Томаса прервал стук в дверь. – Войдите!
На пороге появилась Мария. Она робко улыбнулась и проговорила:
– Хозяин кланяется и велел спросить, не помогут ли профессор и его ассистент… – девушка быстро взглянула на меня, – Альберту перенести графа в кузницу. Там уже натопили.
Поблагодарив, Томас сказал, что мы скоро спустимся. Мария прикрыла дверь, и мы услышали, как она сбежала вниз по лестнице.
– Ну что ж, послушаем, что расскажет Альберт, – проговорил Томас, натягивая сапоги.
Глава 8
Альберт ждал нас возле каретного сарая. Не проронив ни слова, он отпер ворота и вошел внутрь. Тело графа было таким же, каким мы оставили его – без камзола, жилета и парика, но казался он еще более мертвым, чем вчера, – если, конечно, подобное возможно. Тело будто съежилось, а кожа блестела и напоминала мрамор. От близкого присутствия смерти мне вновь стало не по себе, словно кто-то схватил меня холодной рукой за горло. Я надеялся, что Томас разрешит мне не присутствовать на вскрытии.