Судья Королевского дома
Шрифт:
– Мою жизнь, – горько повторила Марта. – Да она медленно гибнет уже несколько лет. Потому что нет в ней смысла без тебя...
– Боже, как я устал, – так ответил Фредерик на ее слова, уже в который раз за вечер озабоченно ероша волосы. – Не гожусь я для романтического компота... Детка, – уже мягче заговорил он с Мартой, – еще раз говорю: забыть меня, заглушить чувства ко мне – это единственное правильное, что тебе надо сделать. Это несложно. Вот и постарайся...
– Никогда! – сквозь слезы боли и обиды выкрикнула
Она сорвалась с места, бросившись куда-то в сгустившуюся темноту.
– Эй! – крикнул вслед Фредерик. – Черт! Это не сложно! Я сам так делал!
– Никогда! – с ожесточением ответил ему удаляющийся голос.
Он пнул какой-то камень в воду. Тот сердитым всплеском растревожил озеро.
– Любовь-морковь, – раздраженно процедил сквозь зубы. – Еще немного, и я перевешаю всех трубадуров в стране...
Растерянно потоптавшись на берегу, пнул еще один камень в воду, потом чертыхнулся и бросился в ту сторону, куда убежала Марта.
Ясное дело, что его беговая скорость была намного больше, чем у Марты. К тому же она неслась по траве, путаясь в своем длинном платье, а ногам Фредерика ничего не мешало. Поэтому очень скоро он увидал мелькание ее одежд впереди меж деревьев.
– Марта! – крикнул он.
Похоже, его голос заставил девушку прибавить в беге, и она скрылась в густых зарослях.
– В салки мне, что ль, играть? – отчаявшись, остановился Фредерик, потом вновь сорвался с места: его мучила мысль, что с девушкой может случиться что-нибудь нехорошее.
Заминка привела к тому, что он потерял Марту из виду и уже не знал, куда бежать.
– Черт! – опять помянул нечистого Фредерик. – Стоило возвращаться домой, чтоб тут носиться по собственному саду за девчонкой. Черт!.. В конце концов! – заорал в темноту. – Мне это надоело!
Он опять пнул нечто, попавшее под ноги, и побрел без дороги в замок.
Все эти разговоры – сперва с Вандой, потом с Мартой – растревожили Фредерика, давно выгнали из головы хмель. Потому спать не хотелось. «Да и не засну я», – сказал сам себе, заворачивая в коридоре к своим покоям. Там ему встретился мажордом Фил, который, как обычно, обходил замок перед тем, как лечь спать.
– Марту не видел?
– Видел, сэр, – почти провозгласил мажордом.
– Где?
– Она пробежала по лестнице наверх, куда-то на галерею.
– Черт! – не стал оригинальничать Фредерик и сорвался с места, чтоб нестись на галерею.
Поднявшись по лестнице, он свернул в боковую дверь, которая вела на внешние террасы. Лицо приятно обдало ночным душистым ветром, но он лишь мотнул головой, всматриваясь в темноту.
– Марта! Не смей! – выкрикнул, увидав тонкую фигуру, стоявшую на парапете.
В эту же секунду увидал, как возник просвет между носками фигуры и парапетом – она прыгнула. Быстрее ветра метнулся к девушке. Но получалось медленно, боже, как медленно! Он тоже прыгнул, мощно оттолкнувшись ногами от пола. Перелетая через парапет, одной рукой ухватился за его край, другой – успел поймать уходящую вниз Марту за щиколотку.
– Есть! – провозгласил, будучи доволен своей скоростью и ловкостью.
Но одно дело – поймать, и совсем другое – удержать, вытащить и себя, и девушку, которая, похоже, была в обмороке, из такого довольно неловкого и опасного положения. Перед глазами мелькнул мощеный крупными плитами двор. «Если упадем, головы – вдрызг», – пронеслась мысль.
– Раз-два, – превозмогая боль в натянутых до невозможного мышцах, Фредерик, стиснув зубы, принялся раскачивать Марту, что безжизненно висела головой вниз.
Звать кого-нибудь на подмогу он не желал: не хотел, чтоб были потом лишние разговоры.
– Раз-два! – Он продолжал все сильней раскачивать, но и пальцы опасно заскользили. – Ну же!
Оскалившись и зарычав, он подкинул-таки Марту обратно на парапет, уцепился уже двумя руками за его край и перевел дух. Подтянулся, перепрыгнул к девушке.
– Ну же, детка, приди в себя, – похлопал по ее щекам, которые были мокрыми от слез.
Марта открыла глаза и тут же уцепилась за него мертвой хваткой. Ее колотило, словно на дворе был не май, а январский мороз.
– Тише, тише, – зашептал ей на ухо Фредерик, поднял, словно ребенка на руки и быстро зашагал в коридор, оттуда – на жилую половину. – Вот же глупая. Что ж ты задумала, детка?
Она не отвечала. Прятала лицо у него на груди и так стискивала пальцами куртку, что ткань трещала.
Фредерик не знал, какую комнату она занимает, потому внес Марту в свои покои, хотел опустить на диван в кабинете, но девушка не отпускала его. Пришлось сесть самому, держа ее на руках.
– Воды? – спросил.
Марта кивнула.
– Тогда – пусти. – Он говорил шепотом и очень мягко.
Она снова кивнула, но рук не разжала. Фредерик только вздохнул, но освобождаться не стал. Даже наоборот, крепче прижал к себе девушку. А ее вдруг заколотило сильней – вырвались наружу рыдания.
Фредерик не успокаивал. Только стал покачивать ее, как горюющего ребенка. За окном успокоительно светила почти полная луна, мерцали звезды. Он вновь вздохнул.
Сколько прошло времени? Наверное, много. Это не имело значения.
– Маленькая, глупая девочка, – зашептал Марте Фредерик, осторожно и нежно. – Что ж ты надумала? Там внизу – камни, боль, темнота. Тебе это надо? Тебе жить надо. Маленькая, глупая девочка...
Она плакала, вымачивая его куртку горькими слезами.
– Умница, вот так, – одобрял Фредерик. – Поплачь – станет легче. И больше, прошу, так не делай. Жизнь не для того, чтоб ты ее сама обрывала.
– Простите, простите, – зашептала Марта. – Глупо, как глупо...