Судья. Иной
Шрифт:
– Денег? Нет связи между деньгами и Законом. И никогда не будет, – проговорил я, зажав, наконец, Жаха в углу и глядя прямо в его глаза.
– Деньги и есть Закон! Мои собратья! Глупцы! Они пытались создавать армии себе похожих, дабы завоевать этот мир. Я же, всего с небольшой группой своих подданных, сделал за несколько лет больше, чем они за века. Деньги решают всё, открывают передо мной любые двери, решают любые вопросы. Я стал фактически всевластен. Президенты самых передовых, как они сами себя называют “развитых” стран, склоняются передо мной, готовые выполнить любой мой приказ, любой мой каприз. Оглянитесь вокруг. Кто
– Далеко не все считают, что деньги есть Закон. И уж само собой, так не считаю я. Однако же, до этого момента, с такими вот, “странными” для вас, существами Вы и Ваши подданные немедленно расправлялись. Жестоко мучили, издевались над ними и убивали. Да ещё и убивали в количествах, ввергших в шок даже глав вашего клана. Очевидно, не было никакой необходимости в этом. Убивали вы не ради пищи, не ради воспроизводства, тем более, не ради защиты. Убивали ради забавы, ради собственной прихоти. Вы нарушили все основы Закона. Наказание – смерть.
– Вы казнили моих подданных. Что Вам ещё надо? Вы выполнили свой долг. Оставьте же меня в покое! Предупреждаю – моя смерть не пройдёт незамеченной! Вас будут искать и, непременно, найдут! Весь мир будет искать Вас! Очень скоро потребуется новый Судья. А ведь Вы ещё совсем молодой. Зачем Вам такая короткая и бесславная судьба? Встаньте рядом со мной, познайте истинную власть, истинный Закон, даруемый деньгами. Встаньте и Вы никогда не пожалеете об этом. Иначе – жестокая расправа, полное забвение. Неужели есть сомнения в правильном выборе?
– Нет, сомнений нет, – произнёс я, глядя на то, как пламя, подвластное мне, охватывает очередного отступника, поправшего все основные догмы Закона.
И вновь, в который уже раз за сегодня, вопль уходящего в небытие душегуба потряс стены этих роскошных апартаментов. Скрюченные руки Жаха, основательно охваченные уже синим огнём, в последней, отчаянной попытке потянулись было ко мне, желая прихватить с собой в вечное ничто и меня. Однако достать меня граф не смог. Или же не успел, не столь важно. Очевидно, моя очередь умирать ещё не подошла. И, надеюсь, подойдёт ещё не скоро.
Я дождался, пока развеется дымка на том месте, где только что находилось самое всесильное и самое всевластное существо на нашей планете. По мнению самого того существа, конечно. Мнение это, правда, оказалось равным ровно той величине, что и осталась теперь в итоге от бывшего “властителя мира”. Не сомневаюсь, что примерно такому же размеру соответствуют и его угрозы. Граф Жах, думается, чересчур навязывал своё право распоряжаться чужими судьбами. Да и методы его убеждения, боюсь, не заставят тех же, к примеру, президентов развитых стран проливать неутешные слёзы от столь скоропостижной и преждевременной кончины этого тирана. И мстить за своего сюзерена. Скорее, совсем наоборот. Лицу, предоставившему неопровержимые доказательства гибели господина Жаха, выдадут пару-тройку медалей и, вдобавок, ещё кое-какое денежное вознаграждение. Которое, может, и не позволит жить также роскошно, как сам граф, ну так и бедность уже точно грозить не будет. Так что по поводу угроз Жаха можно не беспокоиться. Хотя я, впрочем, не особо-то и волновался. Не тот у меня характер и не то предназначение, чтобы из-за таких пустяков тревожиться.
Развернувшись, я направился в сторону платяного шкафа, так
Пожалуй, размышлял я по пути, ставить в известность тех самых президентов, что, по словам графа, склонились перед ним, о гибели своего “благодетеля” не стоит. Совсем не стоит. Пусть пока поволнуются и не предпринимают, соответственно, никаких резких шагов и решений без необходимой на то санкции своего сюзерена. Народ им за это только благодарен будет. И поживут люди пару-тройку лет спокойно, пока их верховные избранники не сообразят, что всевластный их господин исчез безвозвратно и можно снова рулить страной, не считаясь с его мнением.
Радуясь, что свершил одним махом, так сказать, несколько удачных, добрых дел, как тот самый храбрый портняжка из сказки, я и добрался до вожделенного шкафа. Взглянув на замок, надёжно удерживающий его дверки в закрытом положении, я ухмыльнулся. Конец дня выдавался, очевидно, гораздо более успешным, чем его начало.
Запор на дверках шкафа представлял собой комбинацию из замков кодового, биометрического и самого обычного, открывающегося, правда, весьма хитрым ключом. Не знаю уж, по отпечаткам пальцев или по сканированию глазного яблока срабатывал биометрический затвор, однако он явно уже был инициализирован – сигнальный глазок на нём горел радостным зелёным цветом. Что же, тем лучше. Одной проблемой меньше.
Собственно, других проблем запор на дверках мне также не предоставил. Необходимая комбинация на кодовом замке тоже уже была набрана, о чём и здесь свидетельствовал доброжелательный зелёный же огонёк. Оставалось только вставить ключ в замочную скважину, провернуть и узнать, какие тайны скрывает этот старинный предмет мебели. Тайны, которые сокрыты за столь надёжными запорами.
Кстати, почему я догадался, что ключ, открывающий последний замок, имеет весьма хитрую форму? Ответ прост – этот ключ лежал сейчас прямо под моими ногами, на полу перед шкафом. Граф так спешил открыть дверцы, что в решающий момент, справившись уже с двумя первыми запорами, понимая, что времени остаётся всё меньше и меньше, заволновался, запаниковал и выронил ключ из дрожащих рук, так и не успев снова поднять его и отпереть всё-таки последний, проклятый замок.
Я закончил работу, начатую Жахом. Моя рука бала тверда, как обычно и бывает тверда всегда, несмотря ни на какие обстоятельства и напасти, что так часто преследуют меня в силу специфики моей службы. И я уверенно, подняв ключ с пола, вставил его в замочную скважину и повернул затем два раза по часовой стрелке – ровно в ту сторону и ровно столько раз, как у меня просто смогло получиться. Загорелся третий, последний зелёный огонёк и створки шкафа приоткрылись. Приоткрылись, разве что, теперь уже не для своего хозяина, а для меня.
Распахнув дверки пошире, я торжествующе взмахнул рукой. Отражение в том зеркале, что и было так надёжно сокрыто, показало мне радостного, улыбающегося во весь рот красавца – меня самого.
Радость моя была вполне понятна и обоснована. Сокрытое зеркало являлось не просто зеркалом, честно и трудолюбиво отражавшим всё, что показывалось перед ним, но также представляло собой, несомненно, и магический портал. Тот самый портал, что позволит мне не брести долго и муторно обратно, чертыхаясь по пути, по тёмным и безобразно-вонючим катакомбам, а оказаться сразу с точностью до миллиметра там, где я захочу.