Суглоб

Этот роман не мог быть не написан, поскольку он был написан уже до того, как был написан.

Многоголосье

Не замечаем его. Стараемся не замечать.

Свысока, зачастую раздражаясь, называем фоном, гулом, гудением, шумом. А напрасно. На самом деле не велик труд, принять его и привыкнуть к нему. В награду же можно заполучить (видеть, слышать, осязать и петь) то, что находится под оболочкой слов. Целый мир. Чувственный, шершавый чуть сладковатый

Да, но при одном условии: ни в коем случае не следует пренебрегать шорохами. Я уже не говорю о шепотной речи, сопении и кашле.

Многоголосье не содержит случайностей. Вспомните хотя бы прижизненные записи концертов Рихтера – хрупкие тяжелые диски в пахнущих канифолью синих коробках.

Предыстория такова

С ранних лет я представлял себе, что ношу в себе Гиперборею, лучезарную державу, населенную блаженными людьми, каждого из которых неотвратимо ждет счастье, не теперь, так в обозримом будущем. Теми блаженными людьми, трансформированными в недрах моего зыбкого сознания, были соседи мои, попутчики, прохожие, закономерные и случайные знакомые. Вот, думалось мне, они спешат или прогуливаются, удят рыбу или ругаются матом, а сами того не знают, что счастливы, и впредь будут счастливы.

Иногда, по недомыслию, я делился своим наитием, но, благодарение щедрым на подзатыльники моим учителям, довольно скоро начал осознавать, что далеко не все понимают меня и радуются моему потаенному знанию. Большая часть соотечественников предпочитает пребывать в зрелом неведении, тем самым, обрекая себя на мутное уныние и сокровенную тоску, тщательно, но, чаще всего, безуспешно скрываемую искусственным весельем, а, подчас, и кромешной дуростью.

Вот вопрос: А не приметами ли Гипербореи как раз являются эти тоска и веселость, сменяющие друг друга с беспощадностью календаря? что-нибудь наподобие генетической памяти или интуиции?

И еще вопрос: А не гипербореями ли были наши прародители?

И как далеко можно зайти в подобных рассуждениях?

И можно ли вообще понять, наконец, откуда всё, в каком направлении, зачем, и что впереди? И нужно ли это понимать?

Вот и остановиться бы, и жить себе, как люди живут. Большинство людей.

Да где там?

А, может статься, Гиперборея вовсе и не внутренняя моя родина, но большая родина моя?

А, может быть, это я сам?

А вообще, Родина это место где ты родился и живешь, или то, что родилось в тебе и живет? Вот, например, является ли панцирь улитки ее родиной?

От таких да этаких мыслей торжественный страх то и дело незамедлительно и больно сжимал мое зыбкое существо. Страх немотивированный и необъяснимый.

Тотчас представлялся мне провинциальный актер, еще пару минут назад до колик потрясавший полупустой зал утробными анекдотами, теперь уже с дрожащими руками и жестокой испариной у себя в гримерке.

Да в такую-то минуту ему и в зеркало посмотреться страшно, думалось мне.

Как одновременно велик и мал этот героический лицедей, молниеносно состарившийся ребенок!

Многоголосый рассказчик и призрачный герой, исследователь Гипербореи, Андрей Сергеевич Благово, а вы уже догадались, что рассказ мой ведется, в том числе и от его имени, в первую очередь от его имени, родился и провел первые два года своей жизни в городке Суглоб, что, казалось бы, не имеет никакого значения. Однако же – деталь, согласитесь.

Пожалуйста, сохраните в себе эту деталь, позже она пригодится, когда начнутся разные там метаморфозы.

Даже раньше, когда наш герой соберется в дорогу.

Хотя какие путешествия, если вдуматься, такому-то недотепе? А герой наш – классический недотепа, если не сказать больше. А, может быть, только кажется недотепой, хочет казаться? Примерил эту маску, что безусловно выгодно, и живет себе – в ус не дует.

А, может быть, он – особенный, уникальный такой человек, только я его не рассмотрел, как следует? Не рассмотрел, но описал подробно, как мог. И самого его, и путешествие его, если это можно назвать путешествием. Одним словом, решать вам.

И не забывайте, Андрей Сергеевич был произведен на свет в Суглобе. Пригодится.

Или не пригодится, если описание последующих событий и раздумий наскучит вам. Или мои мысли, или мысли моего героя, взбунтовавшись, отправятся в неведомом направлении, и заплутают, не ровен час. Такое тоже может случиться.

Вообще растерянность, неразбериха, томление по чуду и душевное ветшание – приметы новейшей истории.

Нет-нет, я вовсе не настраиваю вас на то, что мы с нашим героем – безответственные фантазеры, бесплодно мудрствующие персонажи, вдобавок ко всему не отличающиеся психическим здоровьем. Ни-ни. Ни в коем случае. Здесь другое.

Как бы это лучше сказать?

Некое противление времени и пространству, этим смирительным рубашкам бытия. Своеобразный протест, если хотите. Жажда первозданной наготы, если хотите.

Пожалуй, так.

Да, наверное, это – самое главное.

Ну, разумеется, милосердие, сострадание и прочее и прочее. Многие из нас заслуживают сострадания, честное слово.

Многоголосый рассказчик и призрачный герой, исследователь Гипербореи, Андрей Сергеевич Благово картавит. Потому Гиперборея из его уст звучит как Гипобоея. Многие собеседники Андрея Сергеевича, которым посчастливилось словом или делом прикоснуться к его изысканиям, уверены, что предметом его вдохновения является именно некая Гипобоея.

Теперь, когда вы погрузитесь в монологи Благово, и обнаружите гортанные пустоты вместо р, вам будет намного проще живо представить себе нашего героя.

Один просвещенный молодой человек, парикмахер, как выяснилось, мой земляк, назовем его Кузьма, по прочтении моих черновиков однажды заметил, Суглоб, не Суглоб, всё – Суглоб.

Как бы ни так, подумал я.