Суглоб
Шрифт:
Знаете, что такое деменция?
Слабоумие.
Слово слабоумие порождает жалость, деменция же – нечто утонченное.
Обожаю утонченное.
Думается, утонченного мне не хватало в детстве. Равно, как и народного. А природа требует.
Только вслушайтесь – деменция.
Хочется надеть запонки и отправиться куда-нибудь в испанский ресторан.
Ну, да Бог с ней, с деменцией.
И при первом оглушительном знакомстве со словарем, и в последствие, когда я уже окончательно понял, что избавиться от словарной зависимости не в силах, мне, хотите, верьте, хотите – нет, не было страшно.
Совсем.
Мало того, каждый раз отправляясь в бездну, я испытывал сравнимое разве только с манным сном удовольствие и подобие неги.
Мне казалось, что я, точно начинающий гимназист, наливаюсь некоей доселе неведомой радостью.
Вот и теперь, изволите видеть, радость во мне.
И прежде и теперь.
Радостью этой делюсь с вами, и не желаю знать, готовы ли вы принять мой дар, по причине того, что нетерпение делиться радостью больше меня и сильнее меня.
Итак.
Каков окрас моих собачек?
О!
Здесь и вердепешевый,
Илларион – самый крупный в собачьем стане. У него каштановые с коричневыми родинками глаза и черные реснички, как у зебры. При другом окрасе, его вполне можно было бы принять за небольшую зебру.
У вердепешевого Фомы ресниц вовсе нет, а нос – красный, как у клоуна. Наверное, в роду у него были альбиносы. Наверное, он самый настоящий альбинос, только не моется. А мыться Фома, понятное дело, не любит, потому что каждый раз после купания сгорает на солнце.
Из двух зол выбирают то, что мельче.
Гридеперливый красавец Гоша слегка грассирует, отпускает бороду и обожает индийскую музыку. Лет тридцать назад это могло шокировать, но теперь, когда на улицах нередко можно встретить буддистов – ничего особенного. Гоша, разумеется, обожает буддистов, так как при их появлении тотчас проникается прошлым и будущим.
Пюсовый, ближе к камелопардовому, Патрик Браун, не имеющий ничего общего с Патриком Брауном из моей американской трагедии (см. Глава первая), напротив, тяготеет к алкоголикам. Он сам галантен и задумчив как алкоголик.
Вот, для сомневающихся – неопровержимое доказательство подлинности моих наблюдений. Автор вымышленной истории, ни при каких обстоятельствах не допустил бы повтора в именах своих персонажей, тем более, равновеликих персонажей.
Конец ознакомительного фрагмента.