Сука-любовь
Шрифт:
— Вик слушает, — сказал он, сев на край кровати и опустив ноги на пол. Его сердце забилось в предчувствии дурной вести.
— Дорогой…
— Эмма? — Вик посмотрел на светящиеся цифры электронного будильника. Три часа двенадцать минут.
— Ты спал? Извини, дурацкий вопрос…
— Нет, вообще-то, не спал. — Ему стало интересно, говорил ли он ей, что Тэсс редко проводит с ним ночь. Она оставалась от случая к случаю, и сегодняшняя ночь могла оказаться одним из таких случаев. — У тебя все в порядке?
— Да. Хотя. Я не знаю.
— Где ты?
— Внизу.
Ее голос был чуть громче шепота. Ему представилась картина: Джо наверху спит, рядом с ним лишь смятая простыня.
— Тебя разбудил Джексон?
— Нет. Но я скажу, что разбудил, если Джо проснется; я держу Джексона на руках. — Вику стало немного не по себе, как бывало всегда, когда Эмма чересчур мудрила с предосторожностями. — Послушай, мне жаль, что я побеспокоила тебя так поздно, но я не знаю, когда еще смогу тебе позвонить. — Она сделала резкий вдох, как если бы глубоко затянулась сигаретой. — Я… я не думаю, что я смогу завтра прийти.
Вик расслабился, одновременно почувствовав легкий укол разочарования.
— Ну хорошо. У нас ведь нет постоянной договоренности.
— Как, разве нет? Постоянная…
Вик ждал, молча глядя в темноту. Его квартира, несмотря на протесты Тэсс, оставалась в точности такой же, как и в тот день, когда он в нее въехал: белые стены, серый ковер, мебель от «ИКЕА». Стены спальни были единственным, что он решил перекрасить, потому что изначальный белый цвет означал, что в комнате никогда, даже в самые темные ночи, не будет темно, а Вику иногда требовалась темнота.
— Мой терапевт порекомендовал мне проконсультироваться у специалиста, — сказала Эмма.
У него похолодело в груди.
— Что случилось?
— Ох, я не знаю. Я немного реагировала на погоду вот уже какое-то время. У меня воспалились гланды, болит горло.
— Как давно?
Она помедлила с ответом.
— С Нового года.
Вик почувствовал, как ему сдавило виски.
— Что? Ты себя чувствуешь больной вот уже два с половиной месяца?
— Не совсем больной. Просто реагирую на погоду. Я думала, что это из-за стресса по поводу… ты знаешь, всего этого. И я привыкла к проблемам с горлом. У меня они часто бывают. — Она снова сделала паузу. — Но затем у меня начались головные боли. И — я не рассказывала тебе — несколько недель назад, когда я возвращалась…
— Да?
— Я заблудилась.
— Заблудилась?
— Да. Я почти два часа добиралась домой. В конце концов мне пришлось остановить прохожего и спросить дорогу. Мне пришлось… Вик, мне пришлось перед тем человеком на улице притвориться, что я не знаю, где находится моя улица.
— Я уверен, что нет ничего серьезного, — поспешно сказал Вик.
— Да. Возможно. О боже, я ненавижу болеть. Я терпеть не могу беспокоить этим других. Вот почему я не говорила тебе раньше. Эти головные боли очень сильные. Начинаются в шее, затем поднимаются вверх в череп и там словно что-то взрывается.
Вик ничего не сказал; было время, когда он интересовался подробностями любых симптомов любых заболеваний, но теперь ему было не до этого.
— У меня был сейчас приступ… и шея до сих пор болит.
— Бедняжка, — сочувственно сказал Вик, то ли оттого, что от него ожидали услышать нечто подобное, то ли оттого, что ему действительно было жаль Эмму.
— Вик, что со мной? — ее голос стал более далеким. — Может, это из-за того, как я держу трубку.
— Что?
— Я держу ее шеей. Мне нужен самокрепящийся ребенок. Одну секунду, абонент.
Вик услышал ерзанье и небольшой сонный всхлип, пока Эмма прилаживала трубку к другому уху.
— Надеюсь, что здесь нет ничего страшного, — Эмма вздохнула.
— Ты сказала Джо?
— …но из-за того, в каком состоянии мама… я боюсь, что с моей головой происходит нечто ужасное.
— Эмма? Ты сказала Джо?
— Дорогой? Вик?
— Да, я здесь.
Тишина.
— Вик? О черт, теперь ничего не слышно.
— Нет, слышно. Я здесь, Эм…
Его прервал непрерывный гудок. Вик положил трубку и с полным отсутствием каких-либо мыслей в голове стал ждать, когда Эмма перезвонит. Он уже начал прикидывать, не позвонить ли ему самому, но вспомнил про спавшего Джо, и тут телефон зазвонил.
— Дорогой?
— Алло?
— Извини, линия отключилась, а потом я думала, не положить ли мне Джексона обратно в кроватку.
— Да? А на моем конце все было в порядке. Я слышал тебя идеально.
— Правда? Хорошо. Мне пора идти спать — завтра будет трудный день.
— На сколько тебе назначено?
— В два тридцать. Ты не поверишь — прямо в середине нашего дня. — Она вздохнула. — Наши замечательные вторники… А сейчас я скажу вещь еще более неприятную. В следующий вторник мне придется отправиться туда повторно, чтобы забрать результаты.
«Вот гадство!» — пронеслось в его голове.
— Тебе одной нужно будет туда идти? Я имею в виду, может, мне пойти с тобой?
Он почувствовал, что она улыбается.
— Вик, я бы очень хотела. Но, думаю, это не самая лучшая идея.
— А Джо пойдет с тобой?
Она не сразу ответила.
— Я ему еще не сказала. — На линии между ними возникли какие-то помехи. — Лучше не говорить ему до тех пор, пока я не буду знать точно, что со мной. Он только весь изнервничается.