Сулейман Великолепный. Величайший султан Османской империи. 1520-1566
Шрифт:
Когда Иван Грозный двинул свою армию на Казань – ближайший оплот татар-мусульман на Верхней Волге, Сулейман посоветовал Сахиб-Гирею послать из южных степей решительного военачальника Едигер-хана возглавить оборону Казани.
Казань пала после осады русских в 1552 году. Эта веха в русской истории ознаменовала свержение ужасного ига татар [5] .
Сулейман послал также молодого татарина из Константинополя принять командование гарнизоном Астрахани в устье Волги.
5
Автор не точен: окончательное свержение монголо-татарского ига
Затем на другой стороне Черного моря султана затянул кризис, который завершился гибелью его сына Мустафы и отставкой Рустама.
Кризис имел продолжение в Крыму. Тамошний хан Сахиб-Гирей недолюбливал Рустама. Турецкие сипахи и янычары, посланные помочь хану в его конфликте с русскими, которые теперь двигались вдоль рек в засушливые степи, поссорились с Сахиб-Гиреем. Они говорили ему:
– Мы едим не твой хлеб, а хлеб нашего господина, султана.
Ссора закончилась умерщвлением Сахиб-Гирея, последнего потомка Чингисхана, правившего в русских степях. Он был другом Сулеймана, но султан не мог быть в Крыму во время этой трагедии и восстановить порядок на северном берегу Черного моря. Два критических года в период с 1553-го по 1555 год он был в Персии.
Войска Ивана Грозного очень скоро захватили Астрахань, ключевой город в месте впадения Волги в Каспийское море.
Русские во всевозрастающем количестве неумолимо двигались на юг вдоль плодородных берегов Дона к Черному и Азовскому морям. Сулейман был опечален потерей двух известных мусульманских городов. Когда в 1555 году новая русская армия вышла в степи, прилегавшие к Крыму, он дал понять, что не согласится с вторжением русских на полуостров.
Москва заколебалась. Некоторые из ее военачальников настаивали на захвате последнего татарского ханства. Другие опасались набегов татарской конницы, выжженной степи и турок, владевших всеми портами на Черном море, включая Каффу в Крыму. Наконец армия Ивана повернула на север к побережью Балтики. Она предприняла там новое наступление в рамках экспансии русских к морям.
В то время Сулейман послал Ивану Грозному письмо, написанное золотыми буквами на пурпурной бумаге, с обращением к русскому самодержцу то ли в порядке иронии, то ли предостережения как к «удачливому царю и мудрому князю»…
На короткое время Карл V и его союзники обратили внимание на неожиданно выросшую мощь варварской Московии. Нельзя ли было использовать эту силу в борьбе с Сулейманом? Так полагали немецкие и голландские инженеры-артиллеристы, которые отливали для Ивана пушки и помогали обстреливать укрепления Казани. Но в дальнейшем Карл приказал воздерживаться от помощи московитам и отменил поездки в Москву немецких специалистов.
Сулейман, не забывавший ничего, хорошо помнил об утрате Казани и Астрахани. Он не стал ради этих городов воевать с Иваном, да и не имел возможности выехать на север. Но через несколько лет придумал способ, как отобрать эти крепости у Москвы. С помощью кораблей.
Турецкие суда могли входить в Дон, впадающий в море за Азовом. В районе, где Дон уклоняется на восток, а Волга – на запад, мог быть построен канал. Инженеры султана считали возможным прорыть его на участке суши между двумя реками. Тогда турецкие корабли могли бы пройти в полноводную Волгу и овладеть Казанью на севере и Астраханью на юге, а то и установить господство в самом Каспийском море. (Старая турецкая задумка предполагала перетащить корабли по суше).
Однако Сулейману было нелегко послать экспедицию для осуществления этого проекта. Даже Синан-архитектор не обладал талантом соединять реки в степи. Более того, взошедший на престол крымский хан опасался распространения турецкой мощи с моря на сушу, в степь. Он всячески чинил препятствия осуществлению проекта и тайком информировал Ивана о плане строительства Волго-Донского канала.
Казакам
Если бы у султана был на востоке Барбаросса, то все, что бы он ни пожелал, было бы исполнено.
Но в этот момент ему помогали справляться с управлением империей три чрезвычайно способных человека. Из них Ибн-Сауд был страстным приверженцем обрядности, Рустам – начинающим скрягой, а Соколли – безжалостным надсмотрщиком над рабами. Однако за годы службы под руководством Сулеймана вся троица выработала умеренность и терпимость, не уступавшие их талантам.
Руководить такими людьми было нелегко. В море своевольный Драгут подчинялся приказам Порты только тогда, когда они соответствовали его устремлениям. Этот заклятый враг европейских королевских дворов принялся совершать рейды на судоходные линии венецианцев и из-за этого стал конфликтовать с Рустамом, который не хотел, чтобы Венеции наносился ущерб. Но когда объединенные силы турецкого флота вырвали у рыцарей африканский порт Триполи и Рустам наградил за это Синана Раиса феодальным поместьем, взбешенный Драгут водрузил свой красно-белый флаг и отправился на запад за собственными призами. За ним последовало большинство боевых кораблей османского флота.
В серале Рустам сформировал эскадру, чтобы преследовать дезертира. Но в конфликт вмешался Сулейман. Он послал Драгуту почетный меч, Коран и охранную грамоту.
Когда же капитаны Рустама собрались наконец отправиться в свою карательную экспедицию, то встретили одиноко бредущего им навстречу Драгута. Он прошел прямо к Сулейману и вышел от него прощенным. Триполи был отдан ему в управление в качестве подарка.
Драгут был готов целиком посвятить себя делам Сулеймана. Эта готовность происходила не только из личной преданности, религиозного рвения, мусульманского братства или подчинения дисциплине. Скорее всего, как проницательно заметил Бусбек, она выросла из надежды. Драгут из крестьянина и дорожного строителя превратился в талантливого флотоводца. И своим возвышением был обязан только себе самому, и никому другому. А сейчас под его командованием находился целый флот. Если бы он преуспел, то получил бы звание капутан-паши. Если бы потерпел неудачу, то суровый Рустам, ставший родственником султана, мог бы его устранить. Но пока это не случилось, Драгут был свободным человеком, и никакой ферт со знатным происхождением или богатством не мог ему помешать.
Поэтому он пришел к Сулейману не милости просить, но утвердиться в своих правах.
Один из адмиралов пропадал целых три года и затем вернулся за наградой. Это был турок Сиди Али, сын некоего Хусейна, который главенствовал на верфях. Али прозвали «писателем», потому что он собрал все сведения по навигации в книге под названием «Океан» и еще потому, что оживлял застолья поэтическими импровизациями. Сиди Али служил под командованием Барбароссы и хвастался, что знает каждую бухточку в Средиземноморье. Однако когда он получил под свое командование эскадру и задание перехватывать португальские корабли у побережья Индии, то обнаружил, что говорить о морях проще, чем водить по ним корабли.
(Сулейман все еще пытался дезорганизовать судоходные линии, связывавшие португальцев с побережьем Индии и Юго-Восточной Азии, богатым экзотическими продуктами. Португальский король был провозглашен папой «властителем судоходства, завоевавшим новые земли и торговавшим с Эфиопией, Аравией, Персией и Индией». Португальцы, обосновавшиеся на острове Гоа, отбили атаки турецких эскадр. При помощи своих миссионеров, направлявшихся окрепшей инквизицией, и торговых кораблей, оснащенных мощными пушками, они удерживали Малабарское побережье гораздо дольше, чем испанцы – североафриканское).