Сулейман. Я выбрал тебя

Беж Рина

– Решил сделать тебе сюрприз в честь женского праздника, – подмигивает мне Викторов, кружа в танце. – Помнишь, я постоянно дергал тебя за рыжие косички? – смеется он и легко касается волос, перекидывая их за спину. – Совсем не изменились, все такие же вьющиеся. А ты все такая же красотка, радующая глаз.

– Спасибо, Тёмка. Сколько мы не виделись? Около четырех лет, наверное, – стараюсь припомнить хоть примерно. – А ты как сам? Наверное, отлично. Смотрю, по фигуре стал еще больше. Настоящий медведь.

Улыбаясь, пытаюсь обхватить бицепс. Но куда

там. Надо, минимум, две ладони.

– Я хорошо. Пошел после одиннадцатого в морское военное, как всегда хотел. Выучился. Получил распределение, перебрался ближе к северу.

– Женился?

– Женился, Машутка, – широко улыбается Викторов, кружа меня в танце. – Моя Иришка двойню ждет, в конце июля отцом стану.

– Аааа, кла-аа-асс!!! – от души радуюсь за старого друга и обнимаю его за шею. – Поздравляю! Прекрасно-то как!

Тяжелый взгляд, что буквально впивается в затылок, вызывает кучу мурашек и желание передернуть плечами. Дожидаюсь очередного поворота в танце, чтобы понять, кому и что может не нравиться, и встречаюсь с темными лазерами неулыбающегося Сулеймана.

Ох ты ж, черт!

И они тут.

Осматриваю всю троицу. Султанова, Тищенко и Чернова, сидящих за соседним с нами столом. Последний, кстати, вновь во всю клеит Макарову, чему подруга несказанно радуется, изящно выгибая спинку и привлекая внимание к своей троечке.

– Твой что ли? – перехватывает мой взгляд старый друг, кивая на неулыбающегося Сулеймана. – Смотрит так, будто порвать хочет.

– Нет, не мой, – поворачиваюсь назад к Викторову и качаю головой, – просто знакомые ребята. Я же в комитет по физической культуре и спорту устроилась работать после института, а они – боксеры. Так что, можно сказать, я с ними почти коллега по работе. Не больше.

– Ясно, – хмыкает Артём, прищуриваясь, и что-то разглядывает у меня за спиной, – опять ты, Машутка, ничего дальше собственного носа не видишь. Как была наивной чистой девчонкой, так и осталась.

– Тёёём, – тяну, отрицательно качая головой, – перестань.

– Как скажешь, красавица, – легко соглашается мой партнер по танцу, но чуть позже все же добавляет. – А парнишка-то поплыл. Попомни мои слова, – и уже с улыбкой. – Ладно. Пойдем, провожу немного. Мне тоже пора к своим возвращаться, а то заскучали. Кстати, мы тут еще будем, если что, присоединяйся.

– Спасибо, Тёмка, я с подружкой, – в последний раз прижимаюсь к сильному плечу и отступаю. – Не представляешь, как рада была тебя увидеть.

– Я тоже…

– О, привет, Машенька, – расплывается в немного пьяной улыбке Тищенко, когда я обхожу столик троицы боксеров. По-другому к своему месту подойти не могу. – Опять с ума всех мужчин в округе сводишь?

Шутливо грозит пальцем мой почти друг.

– Привет, Санька, – улыбаюсь ему в ответ от души. – Нет, конечно, это бывший одноклассник.

– Смотри, ревновать буду и в боулинг больше не позову, – хохмит Шурик.

С уверенностью могу сказать, что пьяных терпеть не могу, потому что подспудно жду от них агрессии, но не от Тищенко.

Он, как плюшевый мишка, всегда со мной ласковый и милый.

– Привет, – останавливаюсь за спиной Султанова и, набравшись храбрости, а точнее поддавшись пузырькам шампанского, что играют в крови, дотрагиваюсь до его плеча и, наклонившись, тихонько произношу на ухо, – с днём рождения, Сулейман! Желаю, чтобы твои мечты сбылись.

– О, не переживай, Мари, они непременно сбудутся, – растягивая ухмылку, комментирует мое поздравление Чернов и хлопает именинника по предплечью. – Правда, брат?

– Конечно, – поворачивает тот голову и обжигает меня серьезным взглядом, в котором полыхает горящее темное пламя, готовое спалить дотла в любую секунду. – Спасибо, Маша.

От его вибрирующего, пропитанного силой и уверенностью голоса мурашки бегут по коже, а сердце сбивается с ритма.

– Всегда пожалуйста. Не буду вам мешать, – киваю всем и, разорвав прикосновение с каменным плечом, ухожу к Аленке. – Прости за задержку. Надеюсь, не сильно скучала?

Адреналин от того, что осмелилась на людях первой заговорить с Суликом, так и бурлит по венам, и даже появляется какой-то шальной драйв. Хочется танцевать и веселиться.

– Давай-ка еще по бокальчику шипучки и пошли зажигать под мою любимую песню, – придвигает мне наполненный фужер Макарова. – А-то я и вправду заскучала. За нас, подружка. До дна!

Озвучивает она тост. И я поддерживаю.

А дальше время будто смазывается.

Мы танцуем с Аленкой, смеемся, веселимся, вновь пьем шампанское, затем каким-то непонятным образом компания боксеров оказывается за нашим столом, а Султанов совсем рядом со мной.

Понимание, что что-то идет не так, голова ненормально кружится, а я пьянее, чем должна быть, и меня ведет из стороны в сторону, настигает слишком поздно. Проходит буквально одна секунда, как моё нормально-адекватное состояние сменяется абсолютной заторможенностью.

Нет, я не падаю и не веду себя развязно. Скорее, слишком замедленно, но самое ужасное, не могу сказать ни слова. Язык становится будто ватным. Чужим.

А еще хочется спать.

Ужасно.

Кажется, лишь с третьей попытки я умудряюсь сказать Аленке, что мне плохо и надо домой. Она кивает, но мы не уходим, так как все такси заняты. Помнится, в какой-то момент подходит Викторов и предлагает мне ехать вместе с ним. Я уже почти соглашаюсь, но Макарова его заверяет, что справится сама. Я же лишь улыбаюсь и пожимаю плечами.

Напрягать бывшего одноклассника нет желания. У него же друзья. Да и пришли мы в ресторанчик с подругой, значит, и уйти должны вместе.

Такси приезжает в течение следующего получаса. Но и дальше все не слава богу.

Непонятно почему мы садимся в него не только с Макаровой, но и с Султановым, и с Черновым. Куда девается Тищенко – без понятия.

– Хочу домой, – выговариваю Аленке одними губами, во всю преодолевая желание заснуть.

Та улыбается и демонстративно громко жалуется на меня парням.