Султан и его враги. Tom 1
Шрифт:
— Да, здесь, ты найдешь ее наверху! Ступай и подивись чуду!
— Кто она такая? Как ее зовут?
— Этого я не знаю! Да и что нам в ее имени? Она пророчица, этого достаточно, — отвечал старик.
— Можно ли ее видеть сейчас?
— Да, там наверху еще много народа! Когда она говорит, кажется, будто звучит голос с неба, — продолжал старик, снова обращаясь к своим знакомым.
Лаццаро вошел в дом. Там была страшная давка. Каждый хотел видеть чудо, многие желали обратиться с вопросом к пророчице. Большинство же было привлечено любопытством. Кое-как добрался он до лестницы. Там, сверху донизу, стеной стояла толпа. Никто
Удивительно еще, как деревянная лестница могла выдержать такую тяжесть.
Лаццаро был всегда находчив в подобных обстоятельствах. Работая локтями, он именем светлейшей принцессы приказывал дать ему дорогу. Многие, следуя атому приказанию, сторонились перед ним, остальных же он бесцеремонно толкал в сторону и таким способом благополучно пробрался через толпу наверх. В передней тоже было тесно, но все же не так, как на лестнице, и пройти здесь не стоило греку ни малейшего труда.
Дверь комнаты, где помещалось чудо, была открыта, она, кажется, даже была снята, так что не только можно было беспрепятственно входить и выходить, но даже со двора можно было видеть комнату.
Лаццаро пробрался к дверям.
В комнате на ковре стояло на коленях около десятка женщин и мужчин. По обе стороны пророчицы, но в отдалении от нее, стояли две свечи, так что, благодаря темному ковру, спускавшемуся сзади нее с потолка и, по-видимому, делившему комнату на две части, да еще из-за царившего в покое мрака нельзя было хорошо рассмотреть пророчицу.
По обе стороны около свечей стояло по ходже или слуге имама: они наблюдали за порядком и были здесь сторожами. Они курили фимиам, и вся комната была пропитана этим запахом.
Перед спускавшимся ковром на чем-то высоком сидело или стояло чудо или пророчица. Видна была только ее голова, все же остальное тело было закутано в плащ с богатым золотым шитьем. Он был очень широк и длинен. Густыми складками облегал он всю ее фигуру и закрывал даже тот предмет, на котором она сидела или стояла.
На голове у нее была зеленая косынка. Все лицо, за исключением глаз, было закрыто покрывалом. Люди, глядя на пророчицу, видели одни только глаза: лицо, ру* ки, шею, туловище — все скрывала одежда.
В ту минуту, когда Лаццаро подошел к двери и пристально смотрел на таинственно укутанную пророчицу, как раз раздался ее голос. Время от времени принималась она говорить после того, как что-то шевелилось позади нее, что не могло ускользнуть от взоров внимательного наблюдателя. Голос ее был чрезвычайно благозвучен и производил неотразимое действие на всех, кто, стоя на коленях, с благоговением внимали ее речам.
«Зачем желать другого судьи, кроме Аллаха? Он дал вам Коран для отличия добра от зла! А потому не принадлежите к числу тех, которые сомневаются в нем. Слово Аллаха совершенно по своей правде и беспристрастию! Слова его не может изменить никто, ибо он всеведущий и всемогущий!» [18] .
18
Коран — священное писание магометан, которое делится на известные отделы или главы, называемые сурами. Всего их 114.
Пророчица снова смолкла, но все еще слышался ее голос, словно серебристый звон колокольчика.
У ног ее Лаццаро увидел разные дары, которые оба ходжи время от времени уносили в сторону.
По голосу грек тотчас же узнал Сирру, в свою очередь, и она не могла не видеть грека, но ни одно движение ее глаз не выдало этого.
Так это ей удивлялись все, это к ней стекался народ! Она теперь имела если не власть, то, по крайней мере, сильное влияние на толпу, и он чувствовал, что влияние ее должно принять огромные размеры, если она продолжит обращать свои слова к той части народа, в которой легко разжечь фанатизм. Влияние ее могло сделаться громадным, это очень хорошо понимал хитрый грек.
Но какая опасность предстояла теперь ему, когда считавшаяся мертвой была спасена из могилы и возвращена к жизни! Он имел все основания бояться ее мести. Он сознавал, что не было человека, которого Сирра ненавидела бы так глубоко, как его, и что она знала кое-какие вещи, которые могли дорого обойтись ему, если он только не найдет себе могущественного защитника.
Он не мог объяснить себе, что произошло после того, как он сам положил ее в черный ящик и оставался на кладбище до тех пор, пока она не была засыпана землей. Он знал только одно, что она былр жива. Но как вышла она из могилы, это оставалось Для него непостижимым.
Но вот снова раздался удивительно прекрасный голос.
«Вы, правоверные, не водите дружбы с теми, кто не одной с вами веры. Они не преминут соблазнить вас и ищут только вашей гибели! Ненависть свою к вам произнесли уже их уста, но гораздо худшее еще скрыто в груди их!»
В эту самую минуту слова Сирры были прерваны чьим-то криком. У входа показалась старая толковательница снов Кадиджа, сложив свои худощавые руки на груди. Она узнала по голосу свою умершую и похороненную дочь!
— Да, да! — закричала старуха и бросилась на ковер среди коленопреклоненных мужчин и женщин. — Это она, воскресшая из мертвых! Это она, моя дочь Сирра! Потеря за потерей! Зачем не вернулась ты в мой дом? Зачем пошла ты в чужое место! — продолжала она, жадными взглядами пожирая принесенные дары. — Здесь нахожу я тебя вновь! Чудо! Да, это чудо, и никогда еще не было ему подобного! Ты — Сирра, дочь моя Сирра, умершая и похороненная!
Трудно описать впечатление, произведенное этой сценой на присутствующих! Все теснились ко входу посмотреть на старую Кадиджу и послушать ее! Более убедительного доказательства справедливости известия о чуде дать было невозможно, и Мансур-эфенди, за занавеской наблюдавший за успехом своего плана, не мог и желать более благоприятной для себя сцены.
Но вот один из слуг-дервишей пробрался сквозь толпу к одному из сторожей, шепнул ему что-то и удалился. Сторож подошел к самой портьере и сказал несколько слов довольно тихо, так что они были слышны только находившемуся за портьерой.
Вслед за тем внизу и на лестнице раздался шум. Ясно слышались громкие голоса и удары. Это кавассы очищали дом от любопытной толпы, так как султанша Валиде желала посетить пророчицу. В несколько минут удалось им пробиться сквозь толпу и прогнать народ с лестницы, затем они прошли наверх и также бесцеремонно выгнали оттуда всех коленопреклоненных перед чудом, в том числе грека и старую Кадиджу, громкие возражения и убеждения которой не привели ни к чему. Во всем доме не должно было остаться ни души, кроме Сирры и двух сторожей у свечей, всех остальных прогнали. Вся улица тоже была очищена от народа кавассами.