Султан и его враги. Tom 1
Шрифт:
— Что это такое? — воскликнул Зора, указывая на отверстие между огромными каменными глыбами. — Кажется, мы нашли здесь нечто вроде пещеры, которая может служить нам отличным укрытием на ночь!
— Осторожнее, друг мой! — сказал Сади. — Мы должны входить туда с предосторожностью.
— Мой Тибур пойдет вперед и укажет нам дорогу, а у меня есть при себе свеча и огниво, — отвечал Зора, зажигая вынутую им из кармана свечу. Лошадь его, нагнув морду и широко раздутыми ноздрями обнюхивая землю, первой вошла внутрь, по-видимому, очень обширной, далеко простиравшейся в глубь
— Здесь чудесная прохлада, — сказал Зора, и его голос как-то странно зазвучал в пустом пространстве, — знаешь, что я сейчас заметил?
— Что такое? — спросил Сади, входя в пещеру.
— Что это убежище открыто не нами первыми.
— Охотно верю этому, к тому же и пещера эта не очень скрыта, — сказал Сади, — посмотри-ка! Вон там остатки обеда, вот лежат обуглившиеся кусочки дерева — следы того, что здесь жгли костер. В той половине на выступе скалы валяется сено, должно быть, служившее постелью прежним посетителям пещеры. Превосходно, Зора, пробудем здесь несколько часов, уснем сами да и лошадям нашим дадим отдых, им здесь просторно. Сено будет нам постелью. Хвала Аллаху, что я возвращаюсь снова к своему отряду!
Оба товарища легли на сено неподалеку от своих лошадей. Свеча Зоры все еще освещала пещеру, которая внизу была очень широкой, наверху же сходилась в в виде остроконечного свода. Самого верха вовсе не было видно. В сравнении с величиной внутреннего помещения вход казался узким и низким.
— Поболтаем-ка немного перед сном, — предложил Зора, загасив свечу, — я все еще не знаю, что было с тобой и как попал ты в Бедр, ты ведь был в руках Кровавой Невесты. Хотя ты и сказал, что сам не понимаешь, как все это случилось, но все-таки расскажи, по крайней мере, то, что знаешь!
— Те две раны я получил еще до удара в голову, и потеря крови, конечно, сильно способствовала тому, что удар в голову совершенно лишил меня чувств. Что было потом со мной, право, не знаю! Когда я наконец совершенно пришел в себя — должно быть, я долго пробыл в бесчувственном состоянии — и удивленно осмотрелся кругом, я лежал на постели в чужом доме, около меня сидел старик, житель Бедра. На мой вопрос, как я попал к нему в дом, он ответил, что нашел меня утром у своих дверей, как я попал туда, он сам не знал; к этому он добавил только, что раны мои тщательно перевязаны.
— Однако ты сам не мог добрести до Бедра, — задумчиво заметил Зора, — невозможно же предположить, чтобы тебя туда доставили бедуины.
— К чему все вопросы и рассуждения, это напрасный труд, мой благородный Зора-бей, — сказал Сади, и голос его выдавал усталость и потребность во сне после сильного напряжения. — Довольно того, — продолжал он, — что я пришел в себя; мне и теперь смутно помнится, что еще перед тем я приходил однажды в сознание. Кажется, я находился в темном помещении и ощущал качку, но вслед за тем я опять лишился чувств, а когда снова очнулся, был, как ты уже знаешь, в доме старого жителя Бедра, который не хотел даже принять никакой награды
— Как зовут этого благородного старика?
— Мутталеб! Я быстро оправился и сегодня вечером решил вернуться к своим солдатам! Добрый старик уговаривал меня остаться. Но я не мог оставаться больше а постели. Раны мои зажили. Я ответил ему, что я воин и не могу выносить долгого бездействия. Наконец он уступил моим уговорам и отпустил меня, предварительно смазав освежающим и целительным бальзамом мои раны и сделав новую перевязку. Тогда появилась другая забота: лошади моей не было, осталась ли она на поле битвы или умчалась оттуда при моем падении, неизвестно, одним словом, ее не было.
— Так у тебя новая лошадь? А я и не заметил, — сказал Зора, приятно потягиваясь на мягком сене.
— Мне дали другую лошадь, и тогда все пошло как по маслу! Я простился с добрым стариком, поблагодарил его за все его хлопоты и с наступлением сумерек отправился в путь. Я намерен был ехать не по караванной дороге, а окольной дорогой пробраться к тебе. Там я тебя, конечно, не застал бы, чего я, разумеется, не мог знать! Зато я был так счастлив, что встретил тебя здесь. Однако спокойной ночи, друг мой Зора. С восходом солнца мы должны снова двинуться в путь.
— Доброй ночи, Сади! — отвечал Зора, затем все стихло в пещере. Лошади давно успокоились, слышно было только мерное дыхание спящих, глубокая тишина царила кругом. Слабый свет проникал в пещеру, не будучи в состоянии разогнать господствовавшего в ней мрака. Вой голодных гиен и шакалов доносился сюда из пустыни.
Но не одни алчные звери под прикрытием ночи совершали свои набеги, разрывая могилы и пожирая трупы. Хищные бедуины тоже рыскали по пустыне, подстерегая добычу. Как вихрь, мчались они на своих быстрых конях по песчаному морю, белые бурнусы развевались по ветру. Нагнувшись к шее лошади так, что видно было только мчавшегося во весь опор коня да развевающуюся белую ткань, пронеслись они мимо.
Вот показались еще всадники, целая толпа: человек десять или двенадцать. Трое ехали впереди, остальные позади. Это были воины из племени Бени-Кавасов: Кровавая Невеста с двумя своими братьями в сопровождении свиты. Они возвращались от соседнего бедуинского племени, которое она приглашала к союзу.
Поездка была неудачной. Между племенами быстро разнеслась весть, что Бени-Кавасы потерпели сильное поражение. К тому же эмиры получили приказ остерегаться всяких связей с мятежниками, ибо султан без пощады накажет и истребит всех бунтовщиков.
При таких обстоятельствах дела Бени-Кавасов были плохи, они увидели, что никто из других эмиров не хочет примкнуть к ним, а у них было всего пятьсот воинов. В мрачном настроении возвращалась Солия со своей неудачной попытки приобрести союзников. Оба брата ее были также взбешены отказом, и кому же? Им, гордым сыновьям эмира, союза с которым еще недавно все добивались, как величайшей для себя чести.
Война с падишахом сократила их племя с трех тысяч до пятисот воинов, и теперь, если им не поможет счастливый случай, гибель их неминуема.