Сумасшедшая принцесса
Шрифт:
– Уверяю тебя, дорогая племянница, у меня нет ни единого намерения причинить тебе хоть малейший вред! Если тебе так приглянулся этот оборванец, то забирай его себе. Думаю, матушка не против.
– Чего-чего? – обалдело переспросила я, – Какая племянница, какая матушка?
Логичнее всего было предположить, что от усталости и сумбура последних дней я просто сошла с ума, оправдывая данное мне прозвище.
Видимо, забывшись, я опять начала думать вслух, потому что окончательно развеселившаяся Чума отрицательно помотала головой и начала убеждать меня в моей абсолютной
– Ниоткуда ты не сходила! – Тут Чума подмигнула мне своим красным глазом, и я много бы дала, что увидеть со стороны выражение своего лица.
– Может быть, я сплю? – вырвалось у меня. – Никогда не слышала большей несуразицы!
Впрочем, я тут же прикусила язык, вспомнив вчерашний разговор с Лионелем. Есть от чего потерять голову!
– Наверно, мало мне эльфийского дядюшки, красавца Лионеля, так теперь еще сюда в добавку заявляется сама бубонная Чума и утверждает, что она – моя тетя! Даже не смешно! – обиженно буркнула я. – Ну, кто еще может похвастаться тем, что препирался с самой Чумой?
– Действительно, никто, – усмехнулась Чума. – Видишь ли, милая родственница, почему-то разумные существа любой расы не очень-то любят вести со мной философские беседы.
– Да уж, еще бы! – проворчала я себе под нос.
Чума корректно сделала вид, что не заметила моих последних слов и пустилась в пространные объяснения:
– Пойми же, дорогая Морра, нам совершенно наплевать на твою эльфийскую кровь, но с другой стороны – твой батюшка, король Мор, приходится сыном матушке Смерти и моим сводным братом! Вот только не знаю, кому довелось стать его отцом, матушка никогда нам об этом не рассказывала….
– Кому это – нам? – растерянно поинтересовалась я.
– Как это кому? – патетично всплеснула руками Чума. – Мне и моим родным сестрам – Оспе и Лепре. Хочу тебя заверить, Морра, мы все твои любящие тетки!
– А ее величество Смерть, значит, приходится мне родной бабушкой? – Мне сейчас очень пригодилась бы повязка, которой покойникам подвязывают отваливающиеся челюсти.
– Ну да! – ласково проворковала Чума. – Мы так долго не могли разыскать тебя! Матушка всегда очень неодобрительно относилась к браку своего сына с этой эльфийкой, тем более что брак не принес ему ничего, кроме горя. Но теперь она будет счастлива лично убедиться в том, что ее любезная внучка пошла в наш род и умом, и внешностью. Приди же в мои объятия, дорогая племянница! – и Чума призывно распахнула руки.
Ничего себе родственнички! Что-то я пока совсем не горю желанием встретиться со своей любящей бабушкой. Между тем рассудок подсказывал мне, что Чума не обманула меня ни единым словом.
– Заходи сюда, – любезно пригласила я Чуму.
Тетка, недолго думая, облегченно перешагнула разделяющую нас линию и, распахнув полы черного плаща, грациозно опустилась на траву. Под плащом обнаружился изящный новенький батистовый саван, рюшки которого Чума кокетливо оправила костлявыми пальцами. Я уже утратила на сегодня способность удивляться. Ну, ясно дело, а во что бы еще могла быть одета благородная дама, притом имеющая подобный фамильный статус!
– А что теперь будет с ним? – Я указала в сторону тихонько посапывающего Тима.
– Да, чуть не забыла про мальчишку! – В руках Чумы неизвестно откуда вдруг появились две горящих свечи, одна черного, другая – белого цвета. Тетушка деловито задула первую свечу, а второй, ярко вспыхнувшей – махнула в сторону мальчика.
– Будет жить! – торжественно объявила она. На этом ее интерес к Тиму оказался исчерпан.
Не желая показаться негостеприимной, я достала сумку с припасами и предложила тетушке ломоть мясного пирога. Чума с благодарностью приняла угощение и, с наслаждением впиваясь зубами в аппетитно благоухающий кусок, устало вздохнула:
– Наработалась я сегодня!
Уловив скрытый смысл этой фразы, я досадливо поморщилась:
– И сколько невинных людей ты сегодня погубила, тетушка?
Чума отвлеклась от пирога и с недоумением воззрилась на меня:
– О чем ты говоришь, Морра? Я никогда не забираю невинные души.
– А как же он? – Я показала на спящего Тима. – В чем провинился он, если ты хотела забрать его?
– Вот так всегда! – Губы Чумы изогнулись в плаксивой гримасе. – Стараешься, трудишься на благо всем, и никакой тебе благодарности! Даже родная племянница – и та осуждает! – Чума дернула плечом и обиженно повернулась ко мне спиной.
– Ну-ну, тетушка! – Я добавила виноватых интонаций в голос. – Тогда мне просто не хватает мудрости, чтобы понять смысл твоих поступков.
– А тут и понимать нечего! – Чума, как ни в чем не бывало, вновь принялась за пирог. – Мы свою работу делаем, а думать, что да как – не наша забота.
– А чья? – изумилась я.
– Э, деточка… – Чума отхлебнула вина из поданной фляжки и одобрительно прищелкнула языком. – На все воля Пресветлых богов! Они то и решают – кому когда родиться надобно, кому когда умереть пристало. А уж потом матушка Смерть все взвесит и оценит – кому от болезни – за грехи его, кому с почетом на поле брани – за подвиги…
– Тетушка, – взволнованно перебила я, – я так понимаю, что и ты, и бабушка всего лишь исполнители воли богов?
– Правильно понимаешь! – расцвета в улыбке опьяневшая Чума. – Ты у нас умной девочкой уродилась! Ты, племянница, на бабушку не серчай, она у нас добрая – так и норовит всем участь облегчить – побыстрее да побезболезненнее жизнь унести. А боги – они злые да жестокие! Очень уж они не любят, когда кто-то против их воли идет…
– Значит, Тим?.. – Столь дикая мысль просто не укладывалась у меня в голове.
– Ну да. – Чума испуганно оглянулась, словно кто-то мог услышать нас в ночном лесу, и, приблизив губы к моему уху, зашептала: – Боги сами велели – мол, мальчишку за всю деревню, а благодарные селяне им за это потом целую жизнь молитвы возносить будут! Торговцы также сделки совершают, только там – счет на баранов идет!
– Ах, они, кровопийцы! – возмутилась я. – Да за что же их тогда Пресветлыми называют?
– Тс-с-с-сс… – Костлявая рука Чумы зажала мне рот. – Осторожнее, девочка! Гнев богов ужасен! Они и тебе отомстить могут, тем более и родилась ты против их воли…