Сумасшедшие
Шрифт:
Она поворачивает голову, ловя мой взгляд. — Ты собираешься пялиться на мою задницу весь день или собираешься позавтракать со мной?
На ум приходит тысяча грязных ответов, но я держу рот на замке, когда подхожу к столу. Я выдергиваю стул, падаю на него и скрещиваю руки на груди.
Она смотрит на меня с подозрением из-за моего молчания, и мой взгляд падает на тарелку с французскими тостами и беконом в ее руках.
— Ты умрешь, если будешь держать в доме немного фруктов? — спрашивает она.
— Возможно.
— Придурок, —
Она ставит кофе, сок и воду на стол, затем приносит свою тарелку. Есть так много вещей, которые я хочу ей сказать. Но я держу рот на замке. То, что она готовит для меня, завтракает вместе со мной, то, что она в безопасности в одном доме со мной — все это дает мне чувство удовлетворения, которое я не хочу нарушать.
Как будто она беспокоилась, что я планировал поиметь ее, ее плечи опускаются, когда я не спрашиваю о прошлой ночи.
— Какие у тебя планы на сегодня? — вместо этого спрашиваю я.
Она поднимает глаза, на ее лице написано удивление. — Ох, мне можно уйти?
— Да. Я отвезу тебя туда, куда тебе нужно.
— Блейз…
— Не подлежит обсуждению, Кэденс.
Ее челюсть сжимается, и она вонзает вилку в кусок тоста.
— Тебе следует позвонить своей сестре.
Она вскидывает голову. — Ты знаешь о ней?
— Ну, да. Это всплыло прошлой ночью. Данте рассказал.
— Ох. — Ее рот кривится, и она опускает взгляд на свою тарелку. — Твой отец сильно разозлился, что я втянула его в это?
Не так зол, как она думает, потому что, зная моего отца, он использовал это как возможность заключить деловую сделку с МК «Железные Быки». Но это не то, о чем я хотел бы поговорить с Кэденс. Поэтому я говорю ей кое-что еще, что тоже является правдой.
— Он беспокоился о тебе.
Она фыркает и все еще не смотрит мне в глаза. — Я тоже боялась за себя. Кажется, я не могу уйти от этой жизни, несмотря ни на что.
Ее слова ударили меня по лицу. Жизнь, о которой она говорит — это жизнь с МК. Моя жизнь. Мой мир. Это больно, но больше всего меня беспокоит то, как она это говорит. Кэденс обычно плюется огнем. Так было с того дня, как мой папа привел ее и ее мать домой и представил мне мою новую сводную сестру и мачеху.
Люблю в ней все. От ее мягкого, прекрасного маленького тела, которое с возрастом становится только соблазнительнее, до ее мелодичного голоса. Даже когда она кричала на меня, в этом было что-то музыкальное, не похожее ни на одну другую женщину.
И Кэдидид кричала на меня. Честно говоря, я очень хорошо сыграл роль несносного сводного брата.
— Ты хочешь чего-нибудь еще? — спрашивает она.
Черт возьми, люблю ли я ту милую, мягкую сторону, которую она похоронила под своим горячим нравом. Ту ее сторону, которую видел только я один.
Она встает, чтобы убрать со стола, вырывая меня из моих воспоминаний. Я помогаю ей прибраться, и она, кажется, удивлена.
Мой телефон звонит,
— Ты мне нужен внизу, в здании клуба. — Папа никогда не беспокоится о таких вещах, как приветствие.
Мой взгляд скользит к Кэденс, которая притворяется, что не слушает, пока она моет посуду.
Я планирую встретиться с отцом и вешаю трубку.
— Эй, я помогу тебе с этим. — Ее тело слегка вздрагивает, когда я подхожу к ней сзади. Она откидывает голову назад, и я невольно наклоняюсь для поцелуя. Это короткий поцелуй. Не совсем тот поцелуй, который похож на я-скучала-по-тебе-и-нуждалась-в-твоем-языке-в-моем-горле, на который я надеялся, но это хорошее начало.
3 глава
Кэденс
Я выбита из колеи этим утром. Блейз такой… спокойный и милый. Нежный поцелуй. Я подумала, что он разозлится на меня. Но, нет, он, кажется, больше раздражен тем, что Болт нуждается в нем. Похоже, он не хочет меня бросать.
— Со мной все будет в порядке.
Он пристально смотрит на меня, как будто пытается придумать, что сказать.
— Я обещаю никуда не уходить.
Вот что его беспокоило. Он расслабляется и проводит рукой по волосам. — Мне нужно, чтобы ты оставалась на месте, Кэди. Дикон… Ну, он ублюдок.
Я выключаю воду и поворачиваюсь к нему лицом. — Серьезно? Айви такая маленькая сучка. Она начала все это прошлой ночью, а теперь натравила на меня своего психованного отца?
Уголки его рта приподнимаются. — Похоже на то.
Что-то в его ответе мне не нравится. — Почему ты не кажешься более расстроенным из-за этого?
— Потому что, если он продолжит нападать на тебя, я, блядь, сразу же убью его. Ему повезло, что я не убил его прошлой ночью за то, что он прикоснулся к тому, что принадлежит мне.
Он это серьезно? — Я не принадлежу тебе.
Он усмехается скорее мрачным смехом, чем веселым.
— Да ладно. Он, наверное, уже сказал половине мира, что ты трахаешь свою сестру.
Пчелы жужжат у меня в животе, когда он крадется ко мне. Его голова наклоняется, но его глаза не отрываются от моих. Он продолжает приближаться, прижимая меня прямо к стойке, затем кладет руки мне на бедра и поворачивает меня, пока я не оказываюсь вынужденной упереться руками в стойку или наклониться над ней.
Его губы касаются моего уха. По моей коже пробегают легкие, как перышко, мурашки удовольствия. Почти больно, потому что я больше никогда не смогу его заполучить. Я упорно работаю, чтобы оставаться неподвижной.
— Ты чертовски хорошо знаешь, что я никогда не видел в тебе сестру. Наши родители больше не вместе, так что у нас нет причин расходиться.
Его слова проскальзывают под мою защитную броню, делая ее бесполезной, когда он утыкается носом в мою шею, покусывая кожу и делая невозможным отрицание фактов, которые он произнес.