Сумбурно хаотичный
Шрифт:
Во время ужина в подвале замка царила заметно взбудораженная атмосфера. Несколько небольших групп перешёптывались и хихикали друг с другом, некоторые девчонки заходились в приступе смеха, потом снова в течение нескольких секунд было неестественно тихо. Наверно, всё из-за меня.
Я была почти такая же молчаливая, как Сердан и запихивала в себя бутерброды. Сеппо сидел с Келли и учителями на другом конце стола, что казалось, вовсе не успокаивало господина Рюбзам. Его глаза всё время были прикованы ко мне.
Я только тогда расслабилась, когда мы встретились все вместе в общей комнате, господин Рюбзам зажёг свечи, а свет на потолке выключил. В первый раз за проведённые мною года в школе, я была рада тому, что он вытащил гитару. Если мы будем петь, то по крайней мере в это время никто не мог шептаться. А тусклый свет препятствовал тому, чтобы я чувствовала себя под наблюдением.
Как и другие, я села, скрестив ноги, на пол - немного в стороне, рядом с окном в углу. Софи последовала за мной. Везде лежали одеяла и матрасы, но моё лицо горело, и я наслаждалась прохладой холодного каменного пола подо мной. На одно мгновение я от облегчения закрыла глаза и прислонилась спиной к стене. Через мои закрытые веки я различила, что возле меня внезапно стало темно. Тёплый ветерок коснулся моего лица. Софи, которая сидела справа от меня и, склонив свою голову на моё плечо, вздрогнула.
– Знаешь, что я думаю? Что кто-то только что умер. Когда свечи тухнут, хотя нет никакого ветра, - прошептала она мне в ухо.
– Как только что.
Нет. Никто не умер. В этом я была уверенна. Потому что ощущение тепла осталось и нежно легло вокруг моих голых рук и моей шеи. Теперь и я вздрогнула. Никаких мертвецов.
А слишком рьяный ангел-хранитель, вместе с гитарой, которая теперь начала бренчать, одновременно с грубым скрежетом господина Рюбзам. По крайней мере, музыка удерживала Леандера от того, чтобы задуть и все другие свечи, как это было на Рождество, когда мама чуть не потеряла рассудок, из-за излишней процедуры постоянного задувания свечей.
Господин Рюбзам уже сегодня в обед угрожал нам, что мы будем петь некоторые песни с хиппи-диска Люси и при этом совершенствовать наш английский. И это тоже половину класса заставило захихикать. Леандер однако, должно быть был в экстазе, потому что как раз так он себе это и представлял. Софи зашуршала листком с текстом.
– All the leaves are gone (все листья опали)..., - пела она страстно, но фальшиво наподобие господина Рюбзам.
– And the sky is grey (а небо серое) ..., - отвечал Леандер мелодично. Как всегда, когда я слышала его слегка хрипловатый голос, я могла чувствовать, как у меня по шее пробегают мурашки.
– California dreaming (С мечтой о Калифорнии), - загремели все, кроме меня и Сердана.
– On such a winter’s d"a"a"a ... ayyyyy (В этот зимний дееень) !
– Я попыталась сосредоточиться только на Леандере и больше ни на чём другом, ни на кваканье господина Рюбзам или Сеппо с Келли, которые вместе склонились над одним листком с нотами.
Когда мы пели песню Каспер Хаузер из Мундоргель господина Рюбзама, Софи начала шмыгать носом («Это так грустно»), а Леандер внимательно слушал, вместо того, чтобы петь. Я неохотно открыла глаза, которые как раз снова закрыла, потому что они всё равно постоянно кочевали в сторону Сеппо и Келли. Руки Леандера лежали расслабленно на гитаре, но его взгляд был где-то далеко - как будто он глядел в своё прошлое. О чём он думал? Он тоже казался грустным. Нет, этого не может быть, исправила я себя. Он охранник. Он не знает, что это такое. Быть грустным. Он только так выглядит. И это всё. Но я с трудом верила в то, что пыталась сама себе сказать.
Незадолго до того, как господин Рюбзам и госпожа Дангель прогнали нас в наши комнаты («Пара спать, девочки и мальчики»!) Леандер пропал. Прежде всего, я заметила это из-за того, что начала мёрзнуть. Летал ли он сейчас с другими охранниками на улице? Предпринимали ли они общие свободные полёты?
Вероятно, другие охранники уже ушли, не то он вряд ли подсел бы к нам так свободно и пел вместе. Как тогда на Рождество в церкви.
Но я мёрзла так же из-за того, что была совершенно переутомлена. Мои кости казались мне тяжёлыми, как после особенно сложной тренировки в паркуре, и я зевала чуть ли не каждую минуту.
– Я разбужу тебя позже, ладно?
– прошептала мне Софи, когда мы говорили спокойной ночи между нашими дверями.
– Хм-хм, - сказала я и разрешила, чтобы она поцеловала меня в щёку. Не обращая внимания на Елену - она укрылась за своими шалями, я одетая заскочила наверх на мою кровать и сразу же заснула. В полночь время настало. Софи постучала. Заспанная, я заковыляла за ней. Безошибочно, но с пальцем пред ртом и на цыпочках она провела меня в комнату Марвина и Леона.
Внутри я какое-то время оставалась стоять, зевая, чтобы спокойно оглядеться. Воздух был спёртый и пахло дымом. В углу, возле открытого окна сидели Билли и Сердан и играли в скат. Но на полу, между кроватями уже расположились Марвин, Леон, Джонс, Лена, Анна-Кристин, Сеппо и Келли, посередине бутылка от колы. Софи подтолкнула Лену в сторону и втиснулась между ними.
– Давай, Люси!
– призвала она меня и похлопала по линолеуму. Сеппо посмотрел на меня вверх.
– Вообще-то тебя не должно здесь быть, - заметил он.
– Тебя тоже, - ответила я холодно. Казалось, Келли с сегодняшнего обеда больше не считала меня «милой», хотя я перед едой протянула ей руку и сказала «извини». Она смотрела сквозь меня и придвинулась ещё немного ближе к Сеппо, хотя в сущности для неё было достаточно места. Я прошествовала к Билли и Сердану.
– Вы не участвуете?
– Неа, - ответил Билли коротко, даже не взглянув наверх. Я шлёпнула Сердана по затылку, но и это не побудило его заговорить.
– Зануды, - прорычала я, вернулась назад к кругу сидящих и опустилась рядом с Софи на пол. Марвин уже схватил бутылку и начал её крутить. И конечно горлышко показало на меня. На кого же ещё.
– Действие, - потребовала я, прежде чем кто-либо мог у меня об этом спросить. Лена забавляясь, улыбнулась.
– Ладно, давай посмотрим ..., - размышлял Леон и провёл медленно глазами по кругу. – Что бы Люси могла для нас сделать ...
– Дурацким было вероятно то, что я итак уже сделала много сумасшедших и неловких вещей. И это совершенно добровольно. Было трудно придумать что-то ещё более неловкое и сумасшедшее. Другие совещались шёпотом, в то время как я должна была ждать результата в стороне. После нескольких, слишком длинных минут они договорились.
– Тебе нужно прикусить Сердану ухо, - объявил Марвин, понизив голос. Лена и Анн-Кристин расхохотались, как будто услышали это в первый раз. При том, что они ведь только что сами придумали это вместе.
– Прикусить?
– Я посмотрела, хмурясь, на Марвина.
– Блин, да это глупо.
– Ты боишься?
– Семь пар глаз были направлены на меня. Нет, я не боялась, даже если Сердан точно не посчитает это смешным, когда я вдруг начну жевать его ухо. Но Сеппо несколько месяцев назад отреагировал заметно подозрительно, когда я упомянула, что Сердан послал мне письмо по электронной почте. Не только подозрительно, но возможно так же ревниво.