Сумеречная роза
Шрифт:
– Сейчас вы пообещаете мне кое-что. – Он снова прижал ее к себе. – Иначе, Богом клянусь, я свяжу вас и заткну вам рот, когда оставлю с нашим Гарри.
Она, конечно, не поверила в его угрозу и улыбнулась, притворно глубоко вздохнув:
– Очень хорошо, сэр, я пообещаю все, что вы захотите.
– Независимо от того, что увидите или услышите, вы останетесь с ним, пока я не приду за вами или пока он не отдаст вам другое приказание, – сообщил он.
– Я останусь с ним, Николас, я обещаю, если вы будете осторожны, – ответила она торопливо.
– Буду, – пообещал он, – и, дорогая, не волнуйтесь больше насчет смерти нашего сына. Я никогда не винил вас в этом.
– Знаю, вы так сказали, но…
– Я сказал то, что думал, – сурово оборвал он ее. – Все в воле Господа. Теперь я понимаю ваши чувства, но вы не правы, думая, что должны помочь моему королю, потому что наш сын умер.
– Мне так хотелось объяснить вам цель моего поступка, – проговорила она. – Но вы так злились, и…
– Я не злился. Увидев вас там на поляне с этими дикарями, я до смерти испугался, но потом я сказал то, что сказал, потому…
– Потому что ужасно разгневались на меня, Николас. Даже ваши люди подумали, что вы слишком суровы.
– Да, точно, – усмехнулся он.
Она приподнялась на локте и заглянула ему в лицо.
– Вы так довольны собой. Вы хотели заставить их встать на мою защиту!
– Им могло не понравиться, что среди них оказалась женщина в такой день, – объяснил он. – Некоторые считают плохой приметой, если женщина появляется хотя бы поблизости от поля битвы. Я подумал, что они будут менее возмущены, если немного посочувствуют вам. Я не мог потакать вам, любовь моя.
– О, Николас, повторите последние слова. Я никогда не уверена, говорите вы их всерьез или они просто случайно вырываются.
– Я говорю их серьезно, – прошептал он, заставляя ее лечь и крепко обнимая. – Поцелуй меня, жена.
Она хихикнула:
– Вы же не собираетесь овладеть мной прямо на глазах ваших людей, сэр. Что они подумают?
Она увидела его довольную улыбку.
– Они подумали бы, что я дурак, потому что трачу энергию, которая скоро понадобится мне на поле битвы. Но я собирался только обнять мою жену, и потискать немного, и, может быть, еще несколько поцелуев, и, может быть… – его правая рука скользнула вниз по ее спине, – может быть, еще кое-что.
Элис не ответила. Он прижался губами к ее губам. Она наслаждалась его руками на своем теле и его поцелуями, а потом, когда он уснул, она прижалась еще крепче к нему и тоже забылась сном.
На рассвете они уже въезжали на безмолвные улицы Ньюарка. Обычно шумный и суетливый даже в такой ранний час, город казался вымершим, горожане, без сомнения, дрожали от страха за запертыми дверьми и ставнями, пряча свои ценности и молясь, чтобы надвигающаяся битва не подошла близко к их порогу.
Уже достаточно рассвело, когда они проехали через рыночную площадь, мимо красивых домов к церкви с высокой колокольней. Остановив отряд, Николас приказал Хью подняться на башню.
– Посмотри, что оттуда видно, – сказал он.
Хью вернулся быстро.
– Ты мог бы посмотреть сам, Ник. Ты увидел бы нечто поразительное.
– Нет времени. Ты заметил королевские знамена?
– Нет, но я видел то, что должно быть собором Линкольна на востоке и замком Ноттингем на западном горизонте. Лес и Большая северная дорога просто кишат людьми, Ник. Когда взойдет солнце, оно увидит тысячи стальных шлемов и копий, отблескивающих ему в ответ. Основная армия короля приближается с юго-запада, а мятежники, похоже, направляются в Фискертон – место, где мы переправлялись, когда в первый раз везли леди Элис в Лондон. Отсюда брод кажется мельче, чем тогда, – пятьдесят футов шириной и, может быть, два глубиной, на фут или два меньше, чем когда мы переправлялись в прошлый раз.
– Они уже начали переправу?
– Еще нет, – ответил Хью.
– Тогда мы едем. Мы должны миновать то место на дороге – Стоук, кажется, – до того, как они прибудут, или нам придется забрать далеко на запад, и мы потеряем время. Пришпорьте вашу лошадь, Элис.
Кобыла Элис, по примеру других лошадей, вдруг так понеслась, что всаднице с трудом удавалось удержаться в седле и в конце концов пришлось вцепиться в гриву лошади. Бешеная скачка продолжалась недолго, потому что им стали встречаться всадники и пехотинцы, двигающиеся в их сторону, и герольды, лавирующие на своих лошадях между остальными в поисках новостей о позициях мятежников. От них Николас узнал, где находится король, но только к девяти часам они смогли найти его на церковном дворе в близлежащей деревушке Элстон.
Николас быстро спешился и, преклонив колено, заговорил. Элис видела, как Генрих нахмурился, когда Николас махнул в ее сторону, но когда Хью снял ее с лошади и они оба сделали несколько шагов вперед и остановились, Генрих подал им знак подойти.
Присев в глубоком реверансе, Элис подняла глаза и увидела веселые искорки в глазах короля.
– Мне сказали, что вы рисковали собой, чтобы привезти ценные для меня сведения, леди Мерион. Я не умею произносить речи, хотя только что произнес одну перед огромным собранием воинов. Примите от меня простую благодарность.
Николас вмешался:
– При всем уважении, ваше величество, мы просили бы вас подняться наверх, в башню, где вы будете лучше защищены. Я останусь здесь, с моими людьми…
– Нет, Николас, – отказался король. – Я посылаю вас вперед с большей частью ваших солдат, чтобы предупредить Оксфорда и передовой отряд о бунтовщиках, чья единственная цель – уничтожить меня. Вы можете оставить десять человек, чтобы усилить мою охрану, но только потому, что знаю – вы должны убедиться, что все сделано правильно, и не успокоитесь, если здесь не будет кого-то из ваших людей.
Николас кивнул и повернулся:
– Хью?
– Я останусь, – наклонил голову Хью Гауэр в знак согласия.
Элис протянула руку мужу, но ничего не сказала.
Сжав ее руку, он посмотрел ей в глаза дразнящим взглядом, как будто знал, каких усилий стоило ей смолчать и не попросить его не рисковать собой. Он поцеловал ее в щеку и повернулся к своему коню. Когда он садился в седло, Элис заметила, что кинжал на поясе не его собственный. На рукоятке ярко сверкала в солнечных лучах голова собаки.