Сумерки джедаев
Шрифт:
Теперь он часто размышлял: не следовало ли ему рассказать мастеру Кеноби, или учителю Пиеллу, или еще кому из Совета об этом пугающем видении? Да кто бы ему поверил? В конце концов, самые высшие члены Совета, самые великие и сведущие в Силе, не нашли в Энакине ничего странного — как раз наоборот. По слухам, некоторые мастера считали Скайуокера Избранным. Разве мог простой падаван вроде Джакса сомневаться в том, в чем у мастеров не было сомнений?
Он покачал головой. Энакин, скорее всего, погиб — а если нет, то наверняка бежал на одну из сотен тысяч других известных планет. Теперь никто так и не узнает, был ли Скайуокер тем, кому суждено было принести равновесие в Силу.
В
Глава 5
— Еще х’лодненького, — обратился к бармену Ден Дхур. — И не забывай повт’рять.
Бармен — бит воззрился на Дена огромными глянцево — черными глазами. Биты обладали ошеломляющей остротой зрения, их глаза были способны различать детали размером 0,07 по шкале Гандока. Ден знал это. Он был репортером. Он знал много всякой ерунды.
И не преминул поделиться бесценным знанием:
— Эт’ значит, ты очень х’р’шо видишь, — объяснил Ден бармену.
— Достаточно хорошо, чтобы видеть, что тебе уже достаточно, — ответил тот.
Ден погрозил ему пальцем:
— Какие проблемы, д'рогой, разве ты не знаешь, что напоить салластанина пр'ктически невозможно?
— Ну так поздравляю. Ты добился невозможного, — бармен отодвинул рюмку. — Советую прыгнуть в аэротакси и — домой. Всего хорошего.
Из бара Ден вышел, стараясь шататься не слишком заметно. Оказавшись на улице, он немного протрезвел от вони и испарений неубранного мусора, давно не мытых тел, угарных выхлопов сотни лет уже как запрещенных на верхних уровнях развалюх и прочих отвратительных запахов. Окружающий мир по — прежнему то и дело норовил раздвоиться, а то и растроиться перед глазами, но, по крайней мере, сила притяжения перестала быть непредсказуемой.
Ден нашел скамейку с относительно чистым сидением и уселся. Дурно пахнущий воздух, какофония голосов, говоривших, стрекотавших и издававших иные звуки на десятках языков, несусветное столпотворение, — все напоминало о том, что с тех пор, как они с И–5 год назад прибыли на Корускант, дела их шли не так блестяще, как хотелось бы. Запас кредитов был давно истрачен, а ведь вскоре предстояло вносить очередную плату за их «роскошную» берлогу. Ден как — то крутился, продавая материалы для выпусков голожурналов и таблоидов, но даже эти поступления начали иссякать.
Он бы никогда не мог такого вообразить, ни за сотню световых лет. «Ден Дхур» — в конце концов, это имя — бренд; точнее, когда — то им было. Когда — то — еще до Войн клонов и битвы на Дронгаре. Ден работал там фронтовым корреспондентом и именно тогда написал разоблачительную статью о Фоу Джи, чемпионе по тёрас — каси с планеты Бундуки.
Джи, мастер своего боевого искусства, был, по мнению Дена, психопатом, который получал удовольствие от убийств и использовал войну как предлог для безнаказанного потакания своим жестоким наклонностям. Однажды Джи в одиночку выступил против нескольких салиссианских наемников вкупе с целым батальоном сепаратистов и, уничтожив не только их, но и перевозивший их транспорт, погиб сам.
Некоторые сочли его поступок героическим. Ден был иного мнения — так же, как и несколько членов Республиканского мобильного санитарного отряда № 7, в том числе Бэррисс Оффи, джедай — целитель, служившая в РЕМСО. Представляя в своем лице весь Орден джедаев, она не раз подвергалась словесным и физическим нападкам со стороны Джи. Все они сошлись во мнении, что «герой» был просто кровожадным мерзавцем, и, будь у него такая возможность, убивал бы солдат Республики с не меньшей радостью, чем сепаратистов.[3]
Под таким углом Ден и изложил свою историю. К несчастью, редактор счел, что публика истосковалась по героям, и переписал статью так, что Джи предстал скорее мучеником, чем хладнокровным убийцей. К еще большему несчастью, одним из последних распоряжений канцлера Палпатина было установить статую Джи на Монумент — Плазе на Корусканте.
Ден отозвал свою подпись, но большинство редакторов и издателей из Столбовой общины знали, какова была его первоначальная оценка Фоу Джи. Это, вкупе с тем фактом, что Палпатин был провозглашен императором — а император не одобрял, когда средства массовой информации описывали войну не как триумфальный эпизод в истории галактики — привело к цеховому осуждению, и с тех пор никто не желал давать Дену работу.
Опираясь на сомнительную теорию, что в художественном произведении непопулярную точку зрения протолкнуть легче, он попытался написать роман. Но это было не его призвание. Ден был охотником за новостями, будь они все неладны, и внезапное молчание комлинка сказывалось не только на его финансовом состоянии, но и на моральном тоже. В итоге, озлобленный и лишенный уже самых последних иллюзий, он стал все чаще и чаще заглядывать в близлежащие забегаловки и бары.
В последние пару недель он всерьез обдумывал намерение все бросить и вернуться на Салласт. Может, там он снова сойдется с Эйяр Марас, симпатичной танцовщицей из передвижной труппы, с которой познакомился на Дронгаре во время тура «Развлекательной голосети». Она предлагала Дену почетный статус главного супруга в норе. Тогда он сомневался — все — таки на покой еще не пора, что бы там ни говорили коллеги по профессии. Однако с недавних пор почетное ярмо казалось все привлекательней. Принимать приветствия и восхваления в уютной пещере на родной планете — это определенно будет приятней нынешнего малопродуктивного бытия.
Только одно удерживало Дена посреди этого нагромождения пластали и дюракрита: И–5ИК. Вот только он никогда даже в мыслях не идентифицировал этого дроида по серийному номеру. Протокольная машинка была для него просто И — Пятым. Если на то пошло, то Ден уже и дроидом — то его не считал. И–5 был другом — одним из немногих на этой планете, да и на других тоже, кому Ден Дхур полностью доверял.
Как и почти все население галактики, Ден когда — то считал дроидов не более чем машинами. Конечно, они могли хранить в памяти громадные объемы информации, а некоторые — гуманоидного образца — даже до какой — то степени имитировать мышление, что зачастую ошеломляло. Но таковы были заложенные в них программы. Благодаря объему памяти, благодаря быстродействию нейронных сетей и процессорных кластеров они были способны эвристическим путем, на основе запрограммированных базовых реакций, рассчитывать и демонстрировать поведение, присущее людям, фаллиинам, геонозианцам и всем прочим расам. Но лишь до определенной степени. Блокираторы творческого потенциала, схемы запрета, программные сдерживатели поведения и прочие встроенные ограничители предотвращали появление у дроидов самосознания, и потому по статусу в галактическом сообществе они были приравнены к электрическим гаечным ключам. Даже к рабам на отсталых планетах Внешнего кольца отношение было лучше.