Сумерки грядущего

Шлифовальщик Владимир

Виктор был подписан на канал Хисториана — язвительного бородатого дядьки, который частенько выступал по резонансным темам. Чуть ли не каждую третью передачу он посвящал проблемам мемориума.

Сегодня он давал интервью журналисту какого-то полуоппозиционного издания. А неделю назад Хисториан поднимал проблему дереалов — самоубийц, которые погружаются в мемориум, приняв перед этим смертельную дозу снотворного. Они думают, что таким методом им удаться зажить славной жизнью в мире прошлого или выбранной альтерны, и забыть о мытарствах на грешной Земле. Среди дереалов, особенно падкой до всего неизведанного молодёжи, ходит миф, что умерев во время

погружения, ты останешься в мемориуме не простым прошляком, а сохранишь собственное «я». Мол, будет у тебя нечто вроде осознанного сновидения, и ты сможешь жить вечно в мемориуме в своё удовольствие и вытворять что хочешь а-ля супермен. Официальные учёные-мемористы высмеивают эту антинаучную гипотезу, хотя её никто ещё не смог опровергнуть.

Две недели назад скандальный Хисториан рассказывал о разных сектах и общественных движениях, связанных с мемориумом. Разумеется, прошёлся он и по истинностникам, ищущим «тот самый мемориум», в котором записана подлинная история. И экстремистов упомянул, убивающих исторических персонажей или пытающихся вмешаться в крупные исторические события, и ресторов, пытающихся вернуть прошлое. Особенно едко он высмеивал сторонников мемориумной толерантности, которые пытались уравнять в правах обычных людей и прошляков. Представители организации «Жизни прошляков важны» требовали прекратить издевательства над прошляками в мемориуме.

Их идейные противники, антипастеры из «Международного исторического трибунала», наоборот, призывали к проведению в мемориуме масштабного процесса — судилища над историческими преступниками, которые при жизни ушли от ответственности. Да и не только над преступниками! Некоторые особо горячие головы предлагали засудить Гоголя за разжигание антисемитизма, а Джека Лондона — за явный расизм в ранних произведениях. А совсем недавно появилась третья сила — движение «Антимем», адепты которой утверждали, что никакого мемориума не существует, а все погружения туда — это лишь галлюцинации в голове погруженца, вызываемые наркотиками, растворёнными в питательной жидкости. Естественно, это безобразие отрицатели мемориума связывали с заговором мировых правительств, могущественных сект или тайных орденов. Не так давно полиция разогнала большой митинг антимемовцев, которые заблокировали склады «Мем Фуда» и требовали прекратить подсаживать людей на наркотики.

Холодов поставил ролик на паузу и глянул на часы.

— Катя, скоро твоя хозяйка заявится? — спросил он секретаршу, освободив ухо от наушника. — Обед уже закончился давно!

— А тебе чего? Сиди себе, ролики смотри, музычку слушай! — Кате явно было скучно и хотелось потрепаться.

— «Музычку»! Тут можно все симфонии Бетховена переслушать, пока дождёшься! — проворчал Виктор по-стариковски. — В наше время проректоры по научной работе с обеда не опаздывали!

— «В наше время»! — рассмеялась Катя, ответно передразнив соискателя. — Старикан нашёлся! Сидит, бухтит… Отвык от нашей бюрократии? Это тебе не в частной лавочке работать!

— Это уж точно, — согласился Холодов. — В частной лавочке я бы за это время уже на ужин себе заработал.

Катя встала из-за стола, прикрыла дверь в приёмную и, подойдя к Виктору, заговорщицки прошептала:

— У хозяйки дома семейные проблемы. Вот и опаздывает постоянно уже который день.

— А что такое? — изобразил озабоченность Холодов. — Кот заболел?

— Она с мужем последнее время не ладила. — Катя, как обычно, была в курсе всех событий, должность у неё такая. — Злая ходила, на всех срывалась…

—

Хорошенькая у меня будет начальница! — пробормотал Виктор озадаченно.

— А пару дней назад у мужа совсем крыша съехала. Он ведь у неё шишка крупная в администрации. Сначала он кабинет не мог найти, тыкался по коридорам, пока охрана не помогла найти. Потом к нему посетители повалили, а начальник ни бэ, ни мэ — сидит, чушь несёт какую-то. А на совещании вообще цирк был — он будто забыл, кто такой и куда попал.

— Откуда ты всё знаешь? — восхитился меморист. — Тебе бы в Мемконтроле служить! Опером.

— У меня подруга в администрации работает, — объяснила секретарь. — Видела, как его прямо с работы в психушку забрали. Наверное, хозяйка к нему и поехала навестить. А ты сиди пока, сиди…

— Нашла, когда ездить по личным делам! В рабочее время…

— У них часы приёма там неудобные, — сообщила всезнающая Катя.

Она наклонилась к Виктору и едва слышно прошептала:

— Мне кажется, она его сама упекла в психушку. Подсыпала ему что-нибудь в чай… Они в последнее время так ругались, так ругались! Мне отсюда слышно было, как она его костерила по телефону. А теперь совесть мучает…

— Не так было дело, — таким же страшным шёпотом ответил Холодов. — Она его зомбировала. Двадцать пятым кадром. Зуб даю!

— Да ну тебя! — рассердилась Катя и шлёпнула мемориста по плечу. — С ним серьёзно, а он!..

Катя права, за три года Виктор отвык от проволочек и бюрократии государственных контор. Вольница хисттеатра ему нравилась: отработал смену, и на карточку тут же падает оплата. Никаких тебе планов, отчётов, концепций, методик и прочей научно-бюрократической макулатуры. Красота! Одно плохо — мозги сохнут и профессиональные качества теряются. Виктор ждал момента, когда можно будет продолжить работу над докторской. Он чувствовал, что нащупал нечто глобальное. А тут — досадная история с «Откровениями Глааки», которая выбила его из работы на три года.

Кандидатская Холодова была посвящена самопорожденцам, которые вносили в мемориум элемент неожиданности. Порожденцы из нашего времени, когда уже были открыты путешествия в мемориум, сами отправлялись в мемпутешествия и оставляли после себя порожденцев второго ранга, не совсем корректно называемых самопорожденцами. Те в свою очередь могли породить порожденцев третьего ранга, те — четвёртого и так далее. Иногда доходило до того, что цепь рангов у порожденца стремилась к бесконечности, и возникал так называемая порожденческая вирусная реакция, когда бесконечную цепочку самопорождений было не остановить. Некоторые теоретики выдвигали гипотезу закольцованности: якобы, порожденцы высоких рангов могли порождать людей в реале. Но Виктору удалось математически обосновать несостоятельность гипотезы. А доказательство привело его к интересному результату: самопорожденец бесконечного порядка является прошляком.

Некоторые выводы из кандидатской привели Виктора к теме докторской — «Мемориумы высших порядков». Он доказал, что у прошляков из мемориума имеется своя историческая память, которая протоколируется в мемориуме второго порядка. Второпорядковый мемориум или вторая производная, порождён обитателями «обычного» мемориума, так сказать, мемориум от мемориума, отражение отражённой материи, копия, сделанная резервной копией. Если реальный мир рождает мемориум, то почему бы и самому мемориуму не родить нечто подобное? Во второпорядковом мемориуме законы были ещё более странными, а парадоксы возникали ещё более неразрешимые.