Сумерки грядущего
Шрифт:
А на самом деле прошлое оказалось совсем не таким: множество «резервных копий», сохранённых на «сервере»-Вселенной, которые можно менять, подделывать, подтасовывать. Можно даже уничтожать одни исторические эпизоды и создавать другие, ложные. Прошлое — не однородно, оно у каждого своё. Поэтому и воспоминания у всех разные. Одни помнят, что в детстве в садике были чудесные игрушки и концерты перед мамами и папами, в школе — талантливые педагоги и интересные уроки (хотя и не все, но половина точно), в студенческие годы — стройотряды и активная общественная жизнь. Другие же, наоборот, вспоминают из дошкольных
Но и будущее неоднородно. Лучше сказать, что оно неопределенно, размыто, причём, чем дальше от настоящего, тем сильнее размытость и неопределённость.
Может, Холодов и забыл бы о будущем и о приключениях последних дней, утонул бы в университетской работе на кафедре, рутине планов и отчётов, но шпионские игры ещё не кончились. Едва Виктор отдышался после погружения в альтернариум, ему позвонил знакомый старлей Кудрявцев из Мемконтроля и предложил встретиться по очень важному делу. Проклиная себя за слабый характер, меморист согласился, внутренне решив больше ни на какие авантюры не соглашаться.
Как в шпионских детективах, встретились они в кафе, расположенном на полпути между университетом и Мемконтролем. Время было обеденное, а кафе — дороговатым, поэтому голодный Виктор, заказав себе только сок, был раздражён и зол на неуёмного Кудрявцева.
— Слышал я, у тебя есть информация о ремортальных агрегатах? — без предисловий спросил тот, усаживаясь напротив мемориста, мельком глянув на цены, помрачнев и заказав себе кофе с булочкой.
— Вообще-то ты меня сюда позвал, — завредничал меморист. — Ты и начинай разговор. Я же не на допросе.
Кудрявцев не стал ломаться и выложил события последних дней. Рассказчиком он был плохим, поэтому его история получилась длинной и неинтересной, с излишними подробностями.
— Так вот, я поговорил с учительницей, — рассказывал старлей, — и решил после этого разузнать, что случилось с нашим меминженером Твердыниным. Договорился с сисадмином, он меня за комп этого инженера пустил. Я долго ковырялся и нашёл пару интересных документов…
«Прям Джеймс Бонд!» — подумал Виктор, стараясь изобразить на лице неподдельный интерес.
— …Первый — письмо некоему Воздвиженскому. Просьба проконсультировать по вопросам транспортировки материальных объектов из будущего. Второй — в прокуратуру с просьбой проверить фирму «Антарес» на предмет незаконной деятельности…
Виктор с трудом подавил зевок.
— Через два дня мой шеф Бурлаков отправил Твердынина в опасную сталинскую эпоху, где тот попал в лапы НКВД, — Оперативник рассказывал тоном сыщика в финальной главе детективного романа. — Попал по доносу меминженера Игнатьева, который тоже там ошивался по соседству. Странное совпадение! Тогда я понял, что Бурлаков решил устранить догадливого Твердынина руками коллеги весьма изящным способом — с помощью мемориума. Очень удобно и, главное, безопасно: даже статью из уголовного кодекса не подобрать. Значит, Игнатьев — в одной шайке с Бурлаковым и фирмой «Антарес».
Холодов украдкой покосился на часы. Если этот суперагент
— И я стал следить за Игнатьевым, — всё с большим и большим энтузиазмом продолжал оперативник, забыв об остывшем кофе. — Бурлаков подставил «Антарес» под удар, это и коню понятно. А, значит, лишился ремортального агрегата, который ему очень нужен. И поэтому со дня на день отправит Игнатьева в потенциариум за новым агретатом!
Подытожив, Кудрявцев скрестил руки на груди и с видом победителя уставился на собеседника, ожидая одобрительной реакции.
— А я тут причём? — отреагировал тот недовольно.
— Ты рассказал о Воздвиженском. Это лишь подтвердило мою догадку.
«Учат их специально, что ли, говорить канцеляритом?» — подумал Виктор, а вслух задал вопрос:
— Слушай, Женя, а на кой тебе всё это нужно?
— Что «на кой»? — удивился оперативник.
— Ну, выследил ты Игнатьева. Ну, понял, что Бурлаков — мутный тип. Он и в студенчестве был мутным… Тебе-то что с того?
Прошлый раз Кудрявцев показался Виктору флегматичным разгильдяем, ленивым и равнодушным. Сейчас же перед ним сидел борец с несправедливостью, кипящий от возмущения и горящий праведным гневом.
— Я хочу вывести на чистую воду всю эту шайку-лейку, — просто ответил оперативник.
— Зачем? Медальку захотелось? Или место Бурлакова занять хочешь? Только не рассказывай мне байки о долге и чести и прочее бла-бла, не люблю…
Кудрявцев некоторое время размышлял над вопросом, а потом сказал:
— Думай, что хочешь. Скажу, что Бурлаков у меня девку отбил, и я ему мщу. Так понятнее будет?
— Не хочешь говорить, твоё дело. — Виктор приподнялся и демонстративно посмотрел на часы. — У тебя всё ко мне?
— Ещё пара минут. Поможешь мне в одном деле?
Холодов медленно опустился на стул. Нет покоя от этих силовиков! То Бурлакову помоги, теперь этому праведному борцу с нечистыми на руку коллегами!
— Что на этот раз? — спросил он недовольно.
— Игнатьев отправляется в потенциариум. Я хочу, чтобы ты помог мне отправиться туда же.
Вскинувшись, Виктор снова приподнялся.
— Ничего себе заявочки! Как я тебе помогу? Я не умею в будущее отправлять щелчком пальцев!
— Ты через университет можешь выбить разрешение на посещение потенциариума.
— Ну ты даёшь! По-моему, через твою контору это сделать проще.
— Я светиться не хочу, — логично возразил оперативник и нетерпеливо переспросил:
— Так поможешь или нет?
— Какой мне смысл тебе помогать? — не очень уверенно произнёс Виктор, привлечённый соблазном поглядеть на загадочный потенциариум. — У меня так-то дел по горло… Нужно дождаться Воздвиженского и вытащить Алевтину. Да и работа у меня есть какая-никакая…
Спроси Виктора через пару дней, почему он поддался и согласился на сомнительную авантюру, он бы не смог объяснить. Кто знает, может в Мемконтроле владеют особыми методиками воздействия на собеседника. Очень кстати вернувшийся из альтернариума профессор Воздвиженский подсобил Холодову в получении допуска на посещение потенциариума. На спецпропуске была пометка «плюс 1 (один) подчинённый», сделанная специально для Кудрявцева, что ему и требовалось.