Сумерки людей

Найт Дэймон

Дик нехотя двинулся вперед, глядя, как Кессель приближается к нему по зеленому полю. Ладони мигом вспотели. А Кес был бледнее смерти.

Дойдя до центрального колышка, где стоял Кинкль, оба остановились.

— Ну что, парни, — обратился к ним арбитр. — Теперь я вручу вам оружие, и вы вернетесь на свои позиции. Пока что просто держите пистолеты в руках. Из кобуры раньше времени не выхватывать. Когда скомандую «готовсь», вставайте у крайних колышков спиной к центральному. Спиной, понятно? Потом, когда скомандую «повернись», поворачиваетесь

лицом друг к другу. Ну, а когда скомандую «огонь», можете стрелять. Итак, по местам, и пусть победит сильнейший.

Едва волоча ноги, Дик поплелся обратно. Мимо проплывали чьи-то лица, но все они теперь казались ему размытыми пятнами. Дик изо всех сил сжимал челюсти, но зубы все равно выбивали барабанную дробь.

Блашфилд остановил его и потряс за плечи. Потом привел на место и поставил в полуметре от крайнего колышка. Поверх головы оружейника Дик видел застывшие лица отца, дяди Орвиля и дяди Глена. Все стояли молча и внимательно на него смотрели.

— Вдохни поглубже, — посоветовал Блашфилд.

Дик шумно вдохнул, немного подождал — и выпустил воздух.

— Вот так. Еще разок.

— Готовсь! — послышался голос арбитра.

Блашфилд в последний раз потрепал Дика по плечу и отошел в сторону. Наступила бесконечная пауза. Дик уже не видел ни Блашфилда, ни отца. Сердце больно и бешено колотилось в груди.

— Повернись!

Заученным движением Дик чуть отставил правую ногу и повернулся. Тяжелая, будто бревно, рука сама пошла вверх. — Огонь!

Тело Кесселя на отдалении вдруг показалось Дику совсем крошечным, словно игрушечное. Мушка целиком закрывала голову. Кес стоял вполоборота, поднятая правая рука его оказалась почти невидимой. Отчаянно борясь с дрожью, Дик перевел прицел вправо и вниз — как раз к груди Кесселя.

И тут у самого его левого уха резко свистнула пуля. Только потом донесся отдаленный грохот выстрела. Рука Кесселя заметно дернулась вверх — и снова опустилась. А пистолет Дика опять заходил ходуном. Пришлось целиться заново. Сцепив зубы, Дик кое-как справился с дрожью, покрепче сжал оружие и плавно спустил курок. Пистолет дрогнул и взревел. В ушах сразу зазвенело.

А Кес все так же стоял и целился. Опуская пистолет, Дик снова услышал характерный свист — но теперь уже справа.

До третьего выстрела Кеса оставались какие-то секунды. И тут, в гробовой тишине, Дик понял, что прицел опять уплывает от мишени. Надо во что бы то ни стало унять проклятую дрожь! Дик изо всех сил вцепился в пистолет и навел его на противника с той интуитивной уверенностью, что тут же вспыхнула в голове мыслью: «Попаду!» Оружие взревело вновь.

Не опуская руки, Дик вдруг увидел, как и без того крошечная фигурка Кесселя совсем укорачивается — сгибается пополам и падает на траву.

Ему оставалось лишь тупо ожидать, но тело противника не шевелилось. А вскоре на площадку хлынула толпа.

Наконец Дик отвернулся, и кто-то вынул у него из руки пистолет. Кто-то другой попытался поддержать его, но Дик побрел не

разбирая дороги, пока не наткнулся на дерево. Там, ухватившись обеими руками за шершавый ствол, он согнулся пополам, извергая содержимое желудка.

Как только Дик выпрямился, дядя Глен сунул ему носовой платок. Блашфилд тем временем возился с пистолетом — вставил новую обойму, щелкнул предохранителем и сунул оружие обратно в кобуру.

А там, на другом конце площадки, Дик вдруг отчетливо разглядел дядю Джорджа. Прямой как палка, тот стоял среди разбредающейся по сторонам толпы и держал на руках тело Кесселя. Вокруг него суетился доктор Скоп — что-то говорил, бурно жестикулируя. Но дядя Джордж не обращал на доктора никакого внимания. С диким и потерянным видом он глядел куда-то вдаль, а по щекам его текли слезы.

— Мертв? — не веря своим глазам, спросил Дик.

— Мертвее не бывает, — подтвердил дядя Орвиль.

Дальше Дик помнил только, как доктор Скоп дает ему успокоительное, а потом он провалился в бездонную черную яму — оказался где-то меж явью и сном. Когда он открыл глаза, в комнате царил мрак, а в открытом окне под слабым светом звезд виднелись темные силуэты деревьев. Потом он, наверное, опять заснул, а когда во второй раз открыл глаза, в комнате уже горел свет, а над постелью склонялся отец.

— Что случилось? — потрясенно вымолвил Дик.

— Одевайся, — сказал отец. — Паджетт, да где, наконец, кофе?

Седовласый гувернер с серебряным кофейником в руке подошел к постели.

— Вот, выпей, — сказал Владетель, наливая сыну полную чашку. Дик жадно глотнул обжигающего напитка.

Свет в комнате казался каким-то жалким и болезненным. Шторы уже успели опустить.

— А сколько времени? — спросил Дик.

— Шестой час, — ответил Паджетт. — Если поторопимся, успеем отбыть до рассвета.

— До рассвета? — непонимающе переспросил Дик и сел на кровати. Тут же с ворохом одежды вошел Сэм, набросил ему на голову рубашку — и Дик машинально поднял руки, продевая их в рукава.

— Мы решили, что лучше тебе отбыть пораньше, — пояснил отец. Под глазами у Владетеля набухли мешки. Спать он явно не ложился — это было заметно и по одежде.

Слегка пошатываясь, Дик встал. Потом негромко охнул, когда перед глазами вдруг возник непрошеный образ долговязой фигуры, падающей на зеленый газон.

Всю ночь, похоже, лил дождь, и теперь мокрая трава предательски скользила под ногами. Впрочем, утреннее солнце уже выглядывало из-за горизонта, озаряя золотистыми отблесками серый пейзаж. На востоке небо совсем прояснилось. Почти рядом с домом находился построенный еще дедом Дика аэродром. На взлетной полосе стояли два самолета: изящный двухмоторный «локхид», пригодный как для перевозки пассажиров, так и для боевых вылетов, и неказистый серый «липпиш». Дика несколько удивило то, что рядом с «локхидом» не было ни души, тогда как у открытой дверцы «липпиша» во главе отряда охранников поместья стоял Блашфилд.