Сумерки людей
Шрифт:
Дальше за Миссисипи простирались дикие прерии — тысячи и тысячи квадратных километров травы, что колыхалась под ветром, будто волны безбрежного желтовато-зеленого моря. Картина и завораживала, и раздражала. Дик чувствовал, как огромный мир подавляет его своими немыслимыми просторами. С такой высоты гигантская равнина выглядела заметно вогнутой — столь яркой и близкой, что казалось, ее можно потрогать рукой. Но в то же время Дик понимал, что, к примеру, те еле заметные черные точечки на самом деле — люди или животные…
— Бизоны, — с интересом заметил Паджетт, вглядываясь в бинокль. — Приличное стадо. А вот охотники… команчи, наверное.
Потом Паджетт передал бинокль хозяину. Вглядываясь
Солнце всходило мучительно медленно, казалось, утро продлится целую вечность. Мышцы Дика, непривычные к столь долгому сидению на одном месте, начали затекать. А рядом, с разгоревшимися от интереса глазами, спокойно сидел Паджетт. Слуга был достаточно хорошо вышколен, чтобы молчать, пока к нему не обращаются, но Дик не сомневался, что в седой голове Паджетта бурлит целый водоворот замечаний и комментариев. Вот они пролетели над руинами какого-то древнего города, казавшегося теперь бледным шрамом на теле схоронившей его земли. Наверняка Паджетт мог назвать этот город, рассказать о его основателях и главных событиях в его истории. Знал гувернер и названия всех горных пиков, и рек, и где пролегали границы прежних штатов, и какие из едва заметных полосок были автострадами, а какие — железными дорогами.
— Как думаешь, Паджетт, — неожиданно для себя спросил Дик, — грозит мне кровная месть?
Лицо гувернера сразу посерьезнело.
— Помню похожий случай, — начал он. — Было это в Южной и Северной Каролине лет тридцать — тридцать пять назад. Одного парня обвинили в том, что он утопил своего двоюродного брата в заливе Порт-Рояль. Другая сторона, конечно, настаивала на несчастном случае. А на следующий год после дуэлей между членами двух ветвей семейства погибло три или четыре человека. Еще одного, кажется, подстрелили из засады. Бретты их звали. Вряд ли вы о них слышали. После всех этих дел мужская линия Бреттов угасла. — Не дождавшись реакции Дика, Паджетт добавил: — Дела, конечно, давние. Но вполне могут повториться. Ваше семейство славится своей горячностью.
Щеки Дика вдруг запылали. Но он, впрочем, почти этому обрадовался, так как сразу исчезла прежняя скованность.
— А мне все равно, что ты там думаешь, — заявил он. — Случись это снова, я сделал бы то же самое.
— Вот и славно, — нисколько не смутившись, отозвался Паджетт. — Может, пока что и правда все к лучшему. А в будущем — кто его знает…
Дик с любопытством посмотрел на слугу:
— Это ты о чем?
— Понимаете, хозяин, в таком месте, как Орлан, репутация — это все. Представляю, какие слухи вас опередят. Не каждый подросток является в Орлан, только что убив на дуэли своего первого противника. И с одной стороны, вы там окажетесь в относительной безопасности. А с другой — репутацию нужно поддерживать. Сами понимаете. Так что в целом, — подытожил Паджетт, удобно откидываясь на спинку сиденья, — я бы сказал, что дуэль открыла для вас широкие возможности. Как в хорошем смысле, так и в плохом… Ага! Вот и они. Ну разве они не прекрасны? — Слуга снова подался вперед, восхищенно глазея в иллюминатор. — С детства мечтал
А из-за горизонта тем временем выплывала первая фаланга нагих горных вершин, нисколько не похожих на пологие холмики Пенсильвании. Нет, эти перевалы и пики, отсвечивая сине-фиолетовым, гордо вздымались до самого неба. На верхних склонах даже белели пятна снегов. Дик зачарованно глазел на сказочные громады. Когда подлетели ближе, на фоне голубоватых снегов стали видны иссиня-черные, будто обгорелые, стволы деревьев — как щетина на бледном подбородке. По мере приближения горы становились все круче и все заброшенней. Наконец Дик со спутниками влетели в глубокое ущелье меж двух скрывавшихся за облаками пиков. На самом дне змейкой вилась река — тонкая серебристая ленточка посреди нежной зеленой долины. И над всей этой идиллией величественно высились голые, открытые всем ветрам скалы. А в дальнем конце ущелья виднелась черная громада самого высокого пика, на вершине которого блистала великолепием россыпь зданий.
Каких цветов там только не было! Голубые полоски сменялись желтыми, чтобы закончиться медно-красными гранями, тут и там мелькали отблески салатного, оранжевого, шоколадного… Уровень за уровнем поднимался к самой вершине, которая оттого казалась разноцветной шляпой на голове хмурого исполина. Пик огромной горы распускался волшебным цветком — шпили, купола, минареты, а рядом высилось что-то совсем уж невероятное — голая золотистая башня, верхушка которой терялась в клубящихся облаках.
— Орлан, — вырвалось у Паджетта.
Тут гора ушла ввысь. Туда же скользнул и сказочный город. Самолет опускался к подножию. Там Дик увидел скопление зданий — будто просыпанные с неба камушки.
— А почему мы не приземляемся на вершине? — спросил он у Паджетта.
— Там сильные восходящие потоки. Весь Орлан отапливается, и там, по-моему, не все продумано с изоляцией. Так или иначе, наверху возникли сильнейшие воздушные течения. Обратите внимание на облака — как они рвутся и бурлят над самой горой. Самолету там не приземлиться — и бомбы, если уж на то пошло, тоже не сбросить. Наверх вы подниметесь на фуникулере. — Паджетт указал пальцем вниз, и только тут Дик разглядел уходящую вверх линию проводов. Прямо у него на глазах один вагончик спускался вниз, а другой поднимался в заоблачные выси.
У Отто на приборной доске что-то забубнил радиопередатчик. Самолет остановился и завис в ожидании, пока с дороги не убралась целая стая мелких вертолетиков. Затем Отто посадил самолет на одну из небольших площадок, что располагались по обе стороны от главной взлетно-посадочной полосы. Едва слышное завывание реактивного двигателя и пропеллеров вскоре оборвалось — и в ушах зазвенела тишина.
Стоило дверце открыться, как на борт взошел вооруженный мужчина в форме. Говорил он настолько безупречно, что Дик, принимая его за свободного, успел ответить на целый ряд достаточно оскорбительных вопросов, прежде чем заметил на лбу у стража зеленую татуировку, наполовину прикрытую козырьком. Ну и дела! Этот срак преспокойно посмел потребовать — и получить — его личное оружие! Задыхаясь от возмущения, Дик собирался было вернуть себе свой пистолет, но тут почувствовал у себя на плече предостерегающую руку Паджетта.
«В чужой монастырь со своим уставом не суйся», — вспомнил Дик.
— Ладно, Паджетт, пошли, — сказал он, вставая, — попрощаемся у вагончика.
— Простите, но я бы не советовал, — вмешался страж. — Его остановят на ближайшем КПП, и у вас возникнут некоторые сложности. А к фуникулеру его в любом случае не пропустят. Что же касается остальных, — он указал на Блашфилда и его отряд, погруженный в угрюмое молчание в глубине кабины, — то, раз они вооружены, им вообще нельзя выходить из самолета.