Сумерки сгущаются
Шрифт:
— Десять слов, тринадцать слогов.
— Что?
Раздраженно вздохнув, хранитель мудрости объяснил:
— Вы произнесли десять слов, тринадцать слогов. Случайно ли это число? Или вы намеренно его выбрали?
Ривен ничего не ответил, но Сефрису до этого не было дела.
— Нет, то был не выбор. Именно таким мог быть ответ. Это столь же ясно, как дважды два четыре.
Непонятно почему, но слова Сефриса напомнили Кейлу его собственные попытки объяснить замыслы судьбы.
— Я знаю, чего вы не можете, каждый из вас. И знаю, что вы не сделаете. — Он взмахнул руками, указав на разбросанные бумаги. — Числа… формулы… Знаете, вся вселенная — это уравнение. И все мы — части его. Каждый вопрос — функция. И у всего есть решение. — Взглянув в глаз Ривену, он промолвил: — Но ты не хочешь искать решения, так ведь? Боишься ответов?
Убийца, похоже, был готов взорваться от гнева. Рука его уже тянулась к сабле.
— Он сумасшедший, — сказал Драйзек, но, похоже, он и сам себе не верил.
— Нет, — возразил Джак. — Он слишком много знает. И мыслит не так, как простые люди.
— Да, — мягко промолвил Сефрис, улыбнувшись хафлингу. — Не так.
Отвернувшись, он прошествовал в середину комнаты, так же аккуратно перешагивая свитки и книги на полу.
— Присаживайтесь где хотите. Это не имеет значения.
Никто не сдвинулся с места. Гости так и остались стоять в дверях, словно боялись, что, войдя в комнату, они попадут в безумный мир, в котором обитал хранитель.
— Тебе известно, зачем мы пришли? — спросил Кейл.
Сефрис сцепил руки за спиной и посмотрел в потолок:
— Есть много переменных, конечно…
Он замолчал, а затем принялся что-то бормотать про себя, прохаживаясь по библиотеке. Кейл уже подумывал повторить вопрос.
— Переменные, — бормотал Сефрис. — Переменные… — Он вдруг замер и впился в Кейла взглядом. — Вы принесли мне кое-что.
— Это еще ничего не доказывает, — встрял Ривен. — Простая гадалка из Турмиша может…
— Вы принесли мне половину, — улыбнулся Сефрис. — Но жаждете получить целое.
Кейл почувствовал, что волосы на затылке встали дыбом. За его спиной изумленной статуей застыл Ривен.
— Ну, разве я вам не говорил? — Джак кинул торжествующий взгляд в сторону Драйзека. — Кейл, покажи ему.
Убийца осторожно достал из сумки половину кварцевой сферы.
— Я дам вам ответ через два дня, — произнес Сефрис. — Два. Хм… Эти формулы совершенны. Вы трое являете собой определенную проблему. Как интересно…
Ломая голову над тем, как, во имя всех Девяти Кругов Ада, хранителю мудрости удалось узнать то, что он знал, Кейл развернул кусок ткани, держа полусферу так, чтобы Сефрис мог ее видеть. Драгоценные камни сверкали отблесками свечей.
— Нам нужно узнать, что же это такое, — произнес убийца.
Впервые с того момента как они вошли в библиотеку, хранитель обратил на что-то все свое внимание. Он не отрывал взгляда от сферы и, казалось, даже не дышал.
— Положи ее на стол, — сказал он наконец. — И осторожнее с моими записями.
Помедлив секунду, Кейл пробрался через груды бумаг на полу и опустил полусферу на стол. Попутно он бросил взгляд на грифельную доску Сефриса и понял, что надписи и формулы на ней были сделаны по крайней мере на шести языках, два из которых Эревису не удалось распознать. Наверное, Сефрис изобрел собственное направление в математике, дабы с его помощью выражать свои мысли.
— Сколько же языков ты знаешь? — спросил он на чондатанском.
Пренебрежительно взмахнув рукой, хранитель ответил на турмишском:
— Есть лишь один язык, юноша, и написан он не буквами. А теперь отойди от моего стола.
Кейл исполнил просьбу.
Не отрывая взгляда от полусферы, Сефрис подошел к столу и сел. Подперев щеку рукой, он напряженно вглядывался в артефакт и что-то тихонько бормотал. Пятясь к двери, Эревис вдруг понял, что хранитель мудрости считал драгоценные камни в кварце. Проклятие! Но ведь их там была, по меньшей мере, сотня, даже тысяча.
— Он что, считает их? — прошептал Джак, когда убийца приблизился к нему.
Не отводя глаз от хранителя, Кейл кивнул.
Через пару мгновений Сефрис поднял голову, и при виде троицы в его взгляде промелькнуло удивление.
— Вы еще здесь? — сказал он. — Это все меняет. Буквально все.
Подхватив грифельную доску, он стер рукавом все письмена и принялся яростно что-то писать.
— Самая вероятная переменная, — бормотал он. — Самая главная.
Кейлу, Ривену и Джаку оставалось лишь стоять и смотреть, как Сефрис задумчиво поскреб голову и стер все, что успел написать.
— Нет, не так, — пробормотал он и вновь все стер. Сефрис приготовился вновь начать писать, но остановился и поднял голову. — Возвращайтесь ко мне через восемнадцать часов — и получите свой ответ.
— Нет, Сефрис, — возразил Кейл, — мы не можем уйти.
Он не хотел оставлять полусферу без защиты.
Хранитель мудрости опешил, видимо никак не ожидая, что ему могли отказать, и колким взглядом окинул убийцу:
— Со мной она будет в безопасности. Смотри. — Сефрис торопливо нацарапал какую-то формулу, занявшую половину доски, и показал ее Кейлу. — Вот, видишь? Она будет в целости и сохранности, по меньшей мере, до девятнадцатого дня этого месяца.
Формулы хранителя не говорили Кейлу ровным счетом ничего. Но раз он хотел получить ответ на свой вопрос, приходилось подчиняться правилам Сефриса. Что ж, они смогут наблюдать за домом снаружи.
— Хорошо, пусть будет восемнадцать часов, — сдался он.
— Прекрасно. Можете идти.
На это Ривен просто не мог не отреагировать.
— Слушаюсь и повинуюсь, мой господин, — фыркнул он.
Кейл ничего не сказал. Повернувшись, они вышли из комнаты. В коридоре их поджидал жрец: