Сумерки сгущаются
Шрифт:
— Здесь, — повторил он.
— Здесь, — отозвался Ривен несколькими шагами впереди и все еще по правую руку от Кейла.
Никаких других звуков Эревис не смог уловить. Куда делась эта треклятая тварь?
Так же внезапно тьма рассеялась. Кейл и Ривен действительно стояли недалеко друг от друга. Чудовище испарилось.
Эревис старался не смотреть пока на Джака. Сейчас нельзя было терять бдительность.
— Он невидим. По моему сигналу, — прожестикулировал он Ривену.
Драйзек кивнул.
Через мгновение убийцы синхронно бросились к костру, вспарывая воздух клинками. Никакого сопротивления.
— Исчез, — произнес Ривен, задыхаясь и обливаясь потом.
— Оставайся на страже, — попросил Кейл и бросился к Джаку.
Заклинание все еще действовало. Чудовище сломало хафлингу все пальцы, и теперь они застыли под такими немыслимыми углами, что Кейл с трудом сдержал тошноту. Кожа и мышцы на груди были содраны, обнажая сердце. В алой массе белели обломки ребер. Серрин сделал с беднягой то, что грозился с ним самим сотворить Ривен.
Эревис перестал дышать, стараясь уловить дыхание Джака. Есть! Он еще был жив, несмотря на адские муки. Кейл с трудом мог вообразить боль, что испытал и все еще чувствовал Флит. На глаза навернулись слезы, но он сумел взять себя в руки.
— Прости меня, дружище. Прости.
Они должны были убить мерзкую тварь! Должны были растерзать и превратить ее в прах, как и советовал Ривен. Кейл никогда не повторит этой ошибки. Ни с одним из этих существ. Дважды два — четыре, ублюдки.
Он уже успел этой ночью, ровно в полночь, вознести молитвы Маску, прося даровать ему заклинания исцеления. Бог откликнулся на его просьбу: сверх испрошенного, послал еще одно заклятие. Кейл раньше никогда о нем не слышал. К счастью, оно и не понадобилось.
Со слезами ярости на глазах убийца произносил магические слова, в каждое вкладывая всю свою боль и страх за друга. Второе заклятие. Затем третье, четвертое.
Страшная рана на груди Джака закрылась, оставив лишь белые шрамы. Кости срослись, дыхание стало мягче. Тело исцелилось. Но что будет с душой?..
— Подожди немного, — попросил Кейл.
Стиснув в руке маску, он вознес молитву и освободил Джака от заклятия чудовища.
В то же мгновение Флит, глотая воздух, упал как подкошенный, но Кейл успел его поймать. Обнимая хафлинга, убийца чувствовал дрожь и рыдания несчастного. Он не произнес ни слова, просто ждал, когда друг успокоится и придет в себя.
Джак тоже молчал, безмолвно изливая в плечо Кейлу всю боль и ярость, что ранее не дала ему выплеснуть магия.
— Прости меня, Джак, — прошептал наконец Кейл.
— Во имя всех богов, Кейл, тебя-то за что прощать? — Голос Ривена был холоднее самых лютых морозов. — Если бы Флит смог сделать то, что должен был, этого бы никогда не случилось.
Кейл кинул на убийцу взгляд, исполненный такой жгучей ярости, что даже Ривен увял, поняв: стой он чуть ближе, Эревис убил бы его без всяких раздумий.
— Закрой рот, или я проткну его мечом, а затем порублю тебя на куски и сожгу дотла, понятно? Понятно?
Ривен отступил подальше.
Джак качнул головой и высвободился из рук Кейла. Он вытер слезы и осмотрел свои пальцы, стараясь не встречаться взглядом с убийцами.
— Нет, Кейл, он прав.
Эревис хотел возразить, но Джак прервал его:
— Нет! — Встретившись с другом взглядом, убийца заметил нечто, чего раньше там никогда не видел: ненависть. — Он прав. Я снял булавку, и больше я не арфист. Пришло время запачкать руки.
На это Кейл ничего не смог ответить. Он никак не мог понять, добром или злом была перемена в Джаке. Сефрис назвал Джака семнадцатым. Убийца боялся, что теперь уравнение изменилось.
Глава двенадцатая
Призраки прошлого
Рассвет не принес облегчения душе убийцы. Тяжелые облака окрашивали пейзаж в тусклый серый цвет, как нельзя точно отражавший настроение Кейла. Все трое не обменялись и десятком слов, пока добирались обратно в Селгаунт. Джак казался Кейлу подозрительно мрачным. Хафлинг упрятал залитую кровью тунику под дорожным плащом, но ткань скрыла лишь те повреждения, что были видны глазу. Время от времени Флит подносил руку к груди, к тому самому месту, где остались длинные шрамы, и частенько сжимал пальцы, сломанные Серрином, морщась при мысли об ужасной боли.
Наблюдая за Джаком и вспоминая его слова, произнесенные прошлой ночью, Кейл всерьез опасался за друга. Он прекрасно знал, что порой какие-то события могут навсегда отравить и разрушить душу. С Кейлом, как и с Ривеном, такое уже случилось давным-давно. Джак никогда не совершал ничего подобного, но, похоже, скоро придет и его очередь. Убийца проклинал себя за слова, сказанные хафлингу: «Иногда хорошие люди вынуждены делать плохие вещи». Уже произнося их, он знал, что озвучивает прямое приглашение ступить на серую тропу. Первый шаг по ней всегда был самым тяжелым. Но Кейл, как никто другой, знал, что с каждым последующим сменить тропу было все тяжелее. И похоже, Джак на нее ступил.
Ривен опережал друзей на несколько шагов. Кейл пододвинулся ближе к Джаку.
— Как ты? — мягко спросил он.
Флит смешался, словно только что заметил своих спутников:
— Что? Ах да. Я в порядке.
Кейл улыбнулся, продолжая идти рядом с хафлингом.
— Ты тоже не такой, Джак, — произнес он. — И никогда таким не был. Не забывай об этом. И не теряй себя.
Хафлинг лишь кивнул и поджал губы. Эревис держался рядом со своим лучшим другом, безмолвно предлагая помощь.
Они вернулись в Селгаунт, подвергнувшись лишь беглому осмотру со стороны городской стражи. Их крайне несчастный вид Кейл объяснил тем, что путники не смогли найти приют во время дождя. Больше вопросов не последовало.
Несмотря на усталость, компаньоны быстрыми шагами двигались по улицам города, уже запруженным повозками и каретами, направляясь прямиком к дому Сефриса. Голод они заглушили купленными в одной из лавок цукатами, которые на бегу же и съели.
Но когда они добрались до заросшего дворика и вошли в скрипучие железные ворота, жрец не вышел им навстречу, чтобы поприветствовать их. Кейл почуял неладное. Они с Ривеном обменялись быстрым взглядом, и убийца положил руки на рукояти сабель.