Сумерки волков
Шрифт:
– Ты спал со своим прадедушкой? – хохотнула Катя, и ее поддержал недружный смех.
– Это, может, ты спишь с дедушками, – Леша ощетинился костяшками пальцев, угловатыми плечами, колючим взглядом из-под челки. – А я спал с Измайловым.
– Ты странное время нашел об этом вспоминать. Здесь, между прочим, Игорь.
Игорь хотел возразить, что не нуждается в защитниках, но беременная Наташа, которая давно поглядывала на Лешу неприязненно и хмуро, опередила его:
– Лично мне не интересно слушать, кто тут спал
Теперь Игорь вспомнил Наташу. Она работала в агентстве совсем недолго, забеременела и вышла замуж за толстяка из компании Максима Измайлова. Ее новая семья владела сетью супермаркетов, и, наверное, для провинциальной девушки важно было знать, что ее принадлежность к обеспеченному классу теперь подкрепляет не только человеческий, но и высший закон.
– Да при чем тут жена, он с ней давно не живет! – возмутилась Китти.
Наташа пару секунд разглядывала свои ногти, затем медленно подняла на Катю глаза:
– Знаешь, я даже не хочу разговаривать с людьми, которые защищают содомский грех.
– Ты никак гомофобка? – Юра хохотнул на весь зал, заставляя обернуться и толстеньких девушек, и обедающих офисных менеджеров.
– Да, я не люблю геев, – во взгляде Наташи застыло ледяное упрямство. – Даже с точки зрения государства это ущербные люди. Они не участвуют в воспроизводстве других граждан. Значит, когда геи выйдут на пенсию, мои дети должны отдавать часть своего дохода на их содержание. Я считаю, это несправедливо.
– А тебе не приходило в голову, что геи прямо сейчас отдают часть своего дохода, чтобы ты рожала и сидела дома в декретном отпуске? Они же вносят налоги, – возразила Китти.
– Я не против геев, – вмешалась Вика. – Но мне не нравится идея гей-браков и венчания геев в церкви. Пусть у себя дома делают что хотят, но зачем им обязательно фата и свадьба?
– Гей-брак – это просто юридический статус! – возвысила голос Китти. – Вот, например, Игорь живет с Измайловым. Разве справедливо, что после его смерти все получит жена?
– И сын, – усмехнулся Юра.
– Конечно, они сначала требуют экономических прав, потом им надо венчаться в церкви, а потом выясняется, что геям надо отдавать на воспитание детей! – глаза Наташи вспыхнули фиалковым светом.
– Ну и что, пусть воспитывают! – упрямилась Китти. – У геев бывают вполне нормальные дети. Между прочим, Макс Измайлов – убежденный натурал!
Наташу захватила тема, она уже почти кричала:
– Ты что, не видела этот гей-парад? Это же страшно! А дети, они же впитывают информацию как губка!
Игорь вспомнил Марьяну, сердце которой, наверное, было вооружено тем же справедливым гневом. Сам он слышал эти рассуждения сотни раз и не чувствовал себя задетым, но было неприятно осознавать
Китти и Вика смотрели на Наташу, слегка опешив от ее горячности. Алекс все это время пристально изучал свой телефон, но его нога в несоразмерно большом тяжелом ботинке быстро покачивалась. Не отрывая глаз от экрана, он заговорил своим резким, скрипучим голосом:
– Только двадцать процентов выпускников детских домов доживает до двадцати пяти лет. Четырнадцать тысяч женщин ежегодно погибают от домашнего насилия. В каждой четвертой семье избивают детей. Конечно, во всем виноваты однополые браки!
– Почему-то геи всегда хотят из этой темы сделать цирк, – Наташа оскалилась белоснежными зубками. – Но лично для меня это очень серьезно! Для меня это грех по своим религиозным взглядам и я не дам уродовать своих детей!
Алекс схватился за коленку, удерживая дрожащую ногу:
– Пользуясь случаем, хочу обратиться к людям, которые предъявляют мне свои тупые предъявы: отсосите!
– Сам соси! Сейчас придет мой муж, он тебе наглядно все покажет!
– Мне многое стало понятно, узнав, что ваш муж такой специалист в оральном сексе!
Наташа некрасиво раскраснелась, выпятила подбородок, на лебединой шее вспухли жилы.
– Просто не надо меня убеждать, что извращение – это норма!
– Я вижу, для вас тупость – это норма!
«Интересно, как бы ты спорил на заброшенном пустыре с тремя уголовниками?» – разглядывая тощего парнишку, Игорь чувствовал себя как взрослый среди детей, затеявших кидаться кубиками.
Юра рявкнул:
– Полундра! Слышь, кончайте тему! Как в Законодательном собрании, ей богу. Решаем, чё как заказывать для настроения?
– Только скажи мне конкретно по ценам, – озабоченно нахмурилась Вика.
– Так надо? Дилеру звоню!
– Так звони!
– Надо еще думать, куда мы едем дальше, – обратилась к компании Алевтина.
– Ты же с нами, Игорюша? – Китти ласково прильнула к Игорю, положила голову ему на плечо. – Мы тебя не отпустим.
– А пидоры пусть горят в аду! – подытожил спор задиристый Алекс, почему-то решив, что может праздновать победу.
Наташа молчала, но взгляд ее, обращенный к Леше, выражал напряжение всех чувств, а возле губ появилась упрямая складка. Казалось, внутри хрупкой молодой женщины притаился кто-то сильный и хищный, неизменно требующий, чтобы последнее слово оставалось за ним.
Отвлек ее коренастый парень в лайковой куртке и красных мокасинах, который вошел в зал и остановился у порога. Шкиперская бородка не слишком успешно скрывала его толстые щеки. На лице изображалась почти карикатурная спесь.
– А вот и муж, – Китти закусила губку, предвкушая занятный спектакль.