Сумерки
Шрифт:
Проклятье.
Кристина с ненавистью отбросила нож.
– Огонь, – сказал Чарли.
Сначала она не поняла. Он вытер рукой кровавую слюну:
– Огонь. Это…, хорошее…, оружие.
Конечно.
Огонь. Лучше, чем нож с коротким лезвием.
Ей вдруг пришло в голову, что горящая головешка может стать частью огнестрельного оружия.
Временами боль пронзала раненую ногу в такт с биением ее пульса, но Кристина, стиснув зубы, склонилась над снаряжением. Нагибаться было тяжело, и она с ужасом думала, как придется распрямляться, хотя и опиралась на стену, помогая себе. Она порылась в вещах, которые вытряхнула из рюкзака накануне, и обнаружила пластиковую бутылку с зажигательной жидкостью, которую они купили на случай, если будут трудности с разведением огня в камине хижины. Кристина положила ее в правый карман брюк.
Когда она поднималась, каменный пол закачался под ногами. Она схватилась за край очага и подождала, пока головокружение пройдет.
Повернувшись к огню, между двух больших поленьев Кристина выхватила горящую ветку, боясь, что она погаснет, но ветка продолжала гореть ярким факелом.
Джой не шевелился и не разговаривал, но наблюдал с интересом. Он зависел от нее, сейчас его жизнь целиком была в ее руках.
Уже некоторое время снаружи не доносились никакие крики. Эта тишина пугала. Она могла лишь означать, что Спиви и верзила были уже внутри, в извилистом проходе.
Кристина пустилась в обратный путь вдоль стены, мимо Чарли, к проходу, в котором в любой момент могли появиться фанатики. Она в отчаянии сознавала, что, выбирая длинный, но самый надежный путь, она теряет драгоценные секунды, но не могла рисковать, идя через центр зала, из опасения упасть и погасить факел. Она держала горящую головешку в левой руке, а правой опиралась на стену, прихрамывая, а не прыгая на одной ноге, – так было быстрее; немного помогая и раненой ногой, хотя боль пронзала ее насквозь, когда она слишком неосторожно наступала. И хотя боль накатывала по-прежнему в такт с пульсом, она уже не была тупой, а жила, жалила, била, колола, скручивала и становилась сильнее с каждым ударом сердца.
Кристина подумала было, сколько крови потеряла, но оборвала себя, решив, что это неважно. Если потеря крови невелика, она может выстоять в последней схватке с фанатиками. Если же потеря большая и кровь текла из вены или из поврежденной артерии, не было смысла выяснять это, и жгут не помог бы ей, во всяком случае здесь, за много миль от ближайшего пункта медицинской помощи.
Когда она добралась до противоположного угла пещеры, где начинался лаз, голова ее кружилась и подкатила тошнота. Она задохнулась, почувствовав ее у горла, но смогла подавить.
Пульсирующий свет огня, отражаясь от стен, лишал пещеру четких очертаний; размеры зала все время менялись; камни казались уже не камнями, а странным пластиком, который постоянно плавился и менялся: стены то отступали, то подступали ближе, опять отступали; выпуклость скалы неожиданно становилась вогнутостью; потолок спускался так, что почти касался головы Кристины, поднимаясь через минуту на прежнюю высоту; пол вращался и горбатился, потом, казалось, ускользал, уходил из-под ног.
В отчаянии Кристина зажмурила глаза, закусила губу и глубоко задышала, пока не почувствовала, что обморок отступает. Когда она снова открыла глаза, пещера обрела четкие очертания. Кристина крепче стояла на ногах, но знала, что это ненадолго.
Она прислонилась к стене в небольшом углублении с одной стороны прохода. Держа факел в левой руке, она нащупала правой в кармане бутылочку с зажигательной жидкостью и вытащила ее. Зажав бутылочку тремя пальцами в ладони, она большим и указательным открутила колпачок, обнажив твердую пластиковую насадку. Она была готова. У нее был план, хороший план. Он должен был быть хорошим, потому что другого у нее не было.
Возможно, великан войдет в пещеру первым. У него будет винтовка, может, та самая полуавтоматическая винтовка, которой он пользовался снаружи. Он будет держать оружие перед собой, на уровне пояса. Проблема была в том, чтобы облить его горючим прежде, чем он прицелится в нее и нажмет курок. За какое время он сделает это – за две секунды? Или за одну? Эффект неожиданности был ее лучшей и единственной надеждой. Он мог ожидать выстрелов, ножа, но не этого. Если она пустит в него струю в тот самый момент, когда он покажется, он потеряет целую секунду; вторую секунду он может потерять от шока, когда поймет по запаху жидкости, что она воспламеняется. Только это время у нее есть, чтобы поджечь его.
Кристина затаила дыхание, прислушалась.
Ничего.
Даже если горючее не попадет на кожу великана, а только замочит его парку, он почти наверняка в ужасе и панике бросит винтовку и будет сбивать огонь.
Она глубоко вздохнула, задержала дыхание, опять прислушалась.
Все еще ничего.
Если бы она смогла брызнуть ему в лицо, не только паника заставила бы его бросить оружие. Он катался бы от невыносимой боли, когда его кожа покрылась бы волдырями и лупилась, а пламя лизало бы его глаза.
Дым от факела струился по потолку, ища выхода из закрытого помещения.
Чарли, Джой и Чубакка в другом конце зала молча ждали. Утомленный пес тяжело опустился на задние лапы.
Ну, давай, Спиви! Давай, черт возьми.
У Кристины не было твердой уверенности в том, что она сможет удачно использовать зажигательную жидкость и факел. Она понимала, что, в лучшем случае, был один шанс из десяти провернуть это дело, но все равно хотела, чтобы они пришли, прямо сейчас, чтобы можно было покончить с этим. Ожидание было хуже, чем неизбежное столкновение.
Что-то хрустнуло, щелкнуло, и Кристина вздрогнула, но это трещала ветка в очаге в другом конце зала.
Давай.
Она хотела посмотреть за угол, в узкий проход, чтобы прекратить ожидание. Но не осмелилась. Она бы потеряла преимущество, которое давал эффект неожиданности.
Кристина думала, что слышит тихое тиканье своих часов. Возможно, ей это только казалось, но звук отсчитывал секунды: тик, тик, тик….
Если бы ей удалось облить и поджечь верзилу и он не застрелил ее, она бы занялась потом Спиви. У старухи, конечно, есть винтовка.
Тик, тик….
Их дымоход вытягивал дым от очага, но дым от факела Кристины поднялся под потолок и образовал ядовитое облако. Теперь это облако медленно двигалось в зал, отравляя воздух, которым они дышали, его подхватывали воздушные потоки, но уносили не так быстро. Запах пока былине очень едкий, но через несколько минут они, пожалуй, начнут кашлять. Пещеры хорошо продувались, и задохнуться здесь вряд ли возможно, но дым еще больше обессилил бы их. И все же она не могла потушить факел, он был ее единственным оружием.