Сумка, посох и удача!
Шрифт:
— Может пора уже убегать?
— Чертов зануда! — выкрикнул я, отражая наскок сразу двух копателей.
Одного из них настиг мой посох. Второй увернулся, и узкое лезвие его меча едва не чиркнуло меня по горлу.
— Господин Блатомир, — снова до меня долетел голос архивариуса, — если вы не собираетесь отдавать им Клочок Мертаруса, то я его убираю в футляр!
— Мать грешная, не путайся возле меня! — в гневе крикнул я, совершил лихой пирует, надеясь сбить еще одного мерзавца, но отчего-то на пути моего посоха оказался архивариус.
Он ойкнул и рухнул наземь, как срубленная травинка. Тут же на меня навалилось сразу три потных тела. И госпожа Элсирика завизжала непристойные ругательства
— Вот и второй пергамент, Мастер. Прикончить этих сволочей и бросить на развилке дороги? — поинтересовался один из братьев, державший за воротник архивариуса.
— Не надо. Будет лучше, если их трупы не найдут в ближайшие дни. Честное слово, я не хочу огорчать короля — пусть думает, что его затея успешно воплощается, — ответил Мастер, поправляя сползшую маску. — Вручим жизни этих несчастных виконту Маргу. Это будет не слишком жестоко и весьма справедливо. Волочите их к склепу.
Услышав такой приговор, несчастный архивариус запричитал глупые молитвы и забился, словно рыбешка, которой отрезают голову.
— А мы тебе предлагали, старый дурак! Предлагали за пергамент очень приличные деньги! — пробасил долговязый, выволакивая Дереванша на дорогу. — Чего тебе стоило тихонько продать вещь для тебя совсем бесполезную?
Минут пять нас, связанных по рукам и ногам, несли через кладбище. Чья-то волосатая лапа сорвала с моего пояса кошелек, гремевший очень приличной суммой. Слава богам, что она не стала шарить еще по карманам! Уже стемнело, и я не видел ничего, кроме могильных плит, проплывающих мимо и черных веток, которые то и дело хлестали мне по лицу. Впереди показалась площадка, огороженная столбиками и гранитными горгульями по углам. Первые братья-копатели остановились, скрипнули железные двери. При этом Дереванш снова начал взывать к богам и поскуливать. Потом я услышал визг Элсирики. И меня тут же небрежно, как полено швырнули в темноту. Я больно ударился о каменный выступ, скатился на несколько ступенек вниз и услышал жутковатый скрежет закрываемой двери. Следом мои глаза отказались видеть что-либо — вокруг была абсолютная темнота. За дверью еще недолго слышались возня и голоса последователей Селлы. Они торопливо решали, чем закрыть двери.
— Посохом давай, — нашелся кто-то. — И подложим эти камни.
— Вот славно! Будет виконту развлечение на ночь! Эх-хи-хи! — копатель рассмеялся, словно гиена. — Господин Марг, с вас причитается!
Скоро наступила тишина. Ее нарушало только жалобное сопение архивариуса, и возня Элсирики. Пытаясь ослабить веревку на запястьях, я скатился еще на одну ступеньку. Уперся во что-то мягкое и, вытягивая ноги, попытался занять более удобную позу.
— Эй, поосторожнее там, Булатов. Я тоже лягаться умею, — сообщила Рябинина, и старательно боднула меня в бок.
— Это ваша благодарность, милая госпожа? — удивился я.
— А за что я должна быть благодарна? За то, что меня в подвал бросили как мешок картошки?
— Это не подвал — это склеп виконта Марга, — прохныкал архивариус. — Нам конец! Нас ждет ужасная смерть!
— Пожалуйста, поподробнее, Дереванш, — попросил я. — Кто такой виконт Марг? Местная страшилка что ли?
— Виконт Марг? О-о! — простонал кенесиец. — Виконт Марг — это… Ну пожалуйста не надо! Не произносите его имя! Какая же беда на наши головы! О-о-о-о-о! — на этот раз стон его оказался более длительным и совершенно несчастным.
— Понятно. Госпожа Элсирика, может быть, вы объясните мне, кто такой Марг? — я ее легонько толкнул.
— Ужас этого кладбища. Говорят, уже триста лет он не дает покоя ночами, — начала Рябинина.
— Триста двадцать три, — заметил архивариус. — Триста
— А чего же вход в склеп не закроют? Вход бы закрыли, замуровали, заклятия посильнее наложили, — высказался я.
— Уже делали и так, и по-всякому. Он все равно двери ломает и кладку разбирает, — подрагивая, сообщил кенесиец.
— Отлично. Значит, он откроет нам двери, и мы выберемся отсюда! — я попытался приподняться, думая, что в этой жизни для нас еще не все потеряно.
— Двери-то он откроет, но после того, как обгложет наши косточки, — горестно сообщил архивариус.
— Ах, вот вы о чем! Тогда — да, нерадостное у нас положение, — согласился я. — Тогда надо думать что-то. Госпожа Элсирика, у меня в карманах кое-что есть… Сигареты, зажигалка, баллончик со слезоточивым газом, игральные карты, жевательная резинка и петарды. Давайте подумаем, чем нам могут быть полезны эти предметы.
— О, я бы с удовольствием закурила! — отозвалась писательница, пытаясь подняться на ступеньку выше. — А остальное барахло в твоих карманах бессмысленно. Что мы можем им сделать? Брызгать в рожицу упырю слезоточивым газом или петардами его запугивать? Или в карты с ним, в подкидного на раздевание?
— Мысль такая: нужно сначала развязать руки, а потом думать, — решил я. — Эй, господин Дереванш, чувствую, вы мне сопите в спину — значит ваше… лицо где-то близко к веревке, которая стягивает мои руки. Пробуйте дотянуться до нее и перегрызть.
Кенесиец закопошился и засопел усерднее. Скоро я почувствовал прикосновение его мокрого носа, и тут же зубы архивариуса вцепились мне в палец.
— Ай, бля! Мудак! — вскрикнул я. — Это вам не веревка, мой кровожадный друг! Повыше возьмите. Еще выше! Вот, вроде она. И теперь грызите без жалости.
Дереванш трудился минут пять, издавая хищное ворчание и жуткие утробные звуки, будто голодный волчонок. Когда казалось, путы вот-вот сдадутся под натиском его клыков, он не удержал равновесие и скатился на несколько ступенек вниз. Пришлось начинать все сначала: снова он крался ко мне, снова вынюхивал и подлаживался у меня пониже спины. Наконец его зубы нащупали что-то похожее на веревку. Он начал грызть со свежим приступом злобы, а потом оказалось, что он воюет не с моей веревкой, а вообще черт знает с чем: может с какой-то ветхой тряпкой или дохлой крысой. И когда мы с Элсирикой начали нервничать и выражать недовольство соответствующими русскими словечками, архивариус, наконец, нашел эту неладную веревку. Потрепал ее еще с минуту и перекусил.
Теперь мои руки были свободны. Я размял отекшие запястья, пошевелил пальцами.
— Развязывай меня, — напомнила о себе, любимой, Рябинина.
— Подождешь, — отозвался я. — Нужно сначала отдышаться, осмотреться.
Глава 3
Я достал пачку «Честерфилд», закурил. Подняв горящую зажигалку повыше, я пытался разобраться, в какое ужасное место нас забросила судьба руками подлых копателей. Однако язычок синего пламени давал слишком мало света, и я не увидел ничего, кроме грубой каменной кладки и напуганного лица Дереванша.