Сумка, посох и удача!

Моури Эрли

— Позвольте, но тогда зачем вам нужен я? Пусть эта важная и солнечная девица ищет Сапог, — я почувствовал себя уязвленным и встал с дивана.

— Извините, господин Блатомир, но из пророчеств получается, что Элсирика и вы способны отыскать Сапожок с равным успехом. Нам необходима и ваша помощь, и госпожи Элсирики, — проговорил маркиз, разнервничавшись так, что платок выпал из его ладони.

— Сдается мне, что на этот счет должно быть еще одно пророчество, — я горько усмехнулся и оперся о стол. Моя рука снова потянулась к канделябру — отчего-то захотелось опустить его на голову одного из кенесийцев. — Разве вы не посылали своих людей к оракулу храма Вирга? — поинтересовался

я. Ведь вполне логично предположить, что они должны были спросить совета и у третьего гильдийского бога.

— О! Вы и об этом знаете?! — восхитился моей проницательности маркиз. — Да, посылали и к нему господина Дереванша. Но, увы, оракул святилища Вирга отделался молчанием. Как мы ни старались, старик не смог наладить общение с богом. Разбили об алтарь три десятка яиц, сожгли волчью шкуру и семь козлят зарезали — все безрезультатно.

— Понятно. Занят был Вирг реальными божественными делами, — констатировал я, и подумал, что надо бы поскорее выбираться отсюда.

После суток, милостью маркиза Вашаба, проведенных в глубокой отключке и утомительной чепухи с прорицаниями, я чувствовал себя злым, голодным и неудовлетворенным во многих человеческих нуждах. А эти, так сказать, господа дворянского происхождения даже не торопились предложить мне нормальный завтрак или кофе с гамбургером на худой конец. В общем, нужно было проваливать из дворца, найти приличную харчевню с хорошей кухней и там за стаканчиком вина обдумать сложившееся положение. Наверное, сейчас мне следовало сказать: «Ну, счастливо оставаться, добрейшие маркизы, с графьями и дереваншами! Удачи вам всяческой, здоровья и благоприятных астрологических прогнозов! А я пошел башмаки Пелесоны искать. Адью!», и твердой поступью направиться к двери. Только я вовремя вспомнил о своей волшебной сумке и посохе. Вспомнил и подумал, а не собираются ли господа-дворяне этак хитренько оставить мое имущество в залог? Целы ли мои драгоценные вещи или их по несусветной глупости оставили в дорожной пыли у ворот? Поэтому, вместо того, чтобы торопливо распрощаться, я спросил:

— Надеюсь, сумка моя и посох в сохранности?

— Да! Конечно! В самом надежном месте под присмотром королевских гвардейцев, — заверил граф Ланпок, для убедительности помахивая шляпой куда-то в сторону комода.

— И вы мне их немедленно выдадите? Я же не могу отправиться на поиски Сапожка без сумки и посоха.

— Обязательно выдадим, господин Блатомир. Сразу же после аудиенции с королем. Он скажет вам несколько напутственных слов. Вам и госпоже Элсирике, — отозвался Рерлик Вашаб. — Если вы готовы, то пойдемте в Цветочный сад. Должно быть, король прогуливается там. И там же дожидается госпожа Элсирика.

— Пойдемте, — я взял с тумбочки плащ, отмечая, что его кто-то побеспокоился зашить, и направился за кенесийцами.

Честно говоря, было интересно посмотреть на первое лицо этого несчастного государства. Лицо, судьба которого была под каблучком святейшей Пелесоны, а также в моих крепких руках.

Глава 4

Пройдя в южное крыло дворца, спустившись по широкой лестнице, мы вышли в сад и двинулись по дорожке между магнолий. От цветочного запаха воздух казался пьяным и сладким. Под ногами хрустела гранитная крошка, а за ветвями, белыми от цветов, журчал фонтан. В общем, сад был вполне королевский. Его великолепный вид даже несколько улучшил мое мнение о Люпике Третьем и мирке, в который меня занесло университетское распределение.

— Сюда, пожалуйста, господин Блатомир, — маркиз коснулся моего локтя, увлекая меня по

дорожке, отходящей от аллеи. — Элсирика должна ждать там.

Едва мы миновали клумбу ирисов, как нам открылась беломраморная беседка. На ступеньки вышла тучная пожилая дама в роскошном платье и немолодой субъект с тростью. Мишура и золотые ордена во множестве украшали его торжественный мундир.

Из этой сладкой парочки Элсирикой, скорее всего, являлась пожилая дама. Она приветствовала нас улыбкой поварихи, у которой сгорел праздничный пирог. Я тоже улыбнулся и подумал: «Неужели эту кухарку они пророчили мне в конкуренты в розыске Сапожка?! Агата Кристи нашлась на мою голову!»

— Приветствую, восхитительная э-э… Элсирика, — воскликнул я, не доходя до ступенек и игнорируя ее протянутую для поцелуя руку.

— Это герцогиня Клуфра Паноль, — наклонившись к моему уху, быстро прошептал Нестен.

— Черт! — я растерялся лишь на один миг: порозовел, почесал за ухом. И тут же легко исправил положение: — Шутка, ваша светлость. Надеюсь, развлек вас. М-м, моя прелесть — без особого аппетита я приложил губы к ее сморщенной руке.

Оторвавшись, обратился к субъекту, отягощенному орденами:

— Получается, вы — Элсирика?

— Это супруг герцогини, уважаемый герцог Горис Паноль, — прогнусавил мне в другое ухо Рерлик.

— О! Приветствую, господин Паноль! Рад до сумасшествия! — я изобразил на лице восхищение, отпустил любезный поклон и принялся искать взглядом неуловимую Элсирику.

В беседке ее точно не было. Я озирался и ощущал, что эта мерзавка где-то здесь. И еще задницей чувствовл: с семейством Паноль я угодил в неловкое положение. Герцог о чем-то ворчал подскочившему к нему Дереваншу. А его красотка-жена продолжала глупо улыбаться, как будто помимо пирога у нее сгорела утка с яблоками и полкухни в придачу. Причем улыбалась она всей душой и именно мне.

— Опля! — услышал я сзади, и тут же мои глаза закрыли мягкие ладони.

— Госпожа Элсирика! — на этот раз я угадал безошибочно.

Повернулся и обомлел. Вообще-то, меня трудно удивить. Все странные вещи, даже чрезвычайно странные, которые происходили перед моими глазами, никогда не доводили меня до того состояния, когда открываешь рот и при этом не можешь произнести ни звука. Даже в темном университетском подвале, когда на меня напал дух магистра Шарипова я не был в той точке предельной растерянности. По крайней мере, тогда, при виде синей рожи магистра, я смог открыть рот и заорать благим матом. А в этот раз я только рот открыл и замер в глупейшей позе, вытаращив глаза и вытянув руки вперед.

Передо мной стояла Рябинина! Та самая Анька Рябинина! Я узнал ее сразу. Ни прошедшие годы, ни кенесийский непривычный наряд с пышным бантом на плечике не изменили Анну Васильевну: те же насмешливые серо-голубые глаза, тот же лик принцессы Марго из старого французского фильма. И те же распущенные опасно-рыжие волосы. От их вида чувствуешь себя беспокойно, будто при пожаре. Хороша сучка! Я всегда хотел ее трахнуть. И она всегда ускользала от этого приятнешего волшебства. Она дразнила не только меня но и большую часть парней старших курсов.

— Маг Блатомир? — проговорила она с явной издевкой, будто перед ней появился Волк из сказки про Красную Шапочку, неумело прикинувшийся Бабушкой. И ее следующей репликой по всей логике должно быть: «а чего у вас такая кислая улыбка? Зубы болят?» но вместо этого она проворковала: — Наслышана, наслышана. Из каких же далей занесло вас в благословенную Кенесию?

«По идиотскому распределению из родимого университета», — хотел сказать я, но вместо горестной правды сообщил:

— Волей всевышних из Героны, госпожа Э-э…