Сумма теологии. Том I
Шрифт:
Отвечаю: поскольку ересь, как отмечает Иероним, возникает от неправильного употребления слов [470] , то, говоря о Троице, мы должны соблюдать осторожность и подобающее при этом смирение. Ибо, согласно Августину, «ни в каком другом деле ошибка не является более губительной, искание – более многотрудным, а обретение – более благодатным» [471] . Итак, при рассмотрении Троицы мы должны остерегаться двух противоположных ошибок и с осмотрительностью подвигаться между ними, а именно: ошибки Ария, который вывел из трех лиц три субстанции, и ошибки Савелия, который вывел из единства сущности единое лицо.
470
In Substance,
471
DeTrin. 1,3.
Таким образом, для того чтобы избежать ошибки Ария, не следует говорить о несходстве и разности в Боге, с тем чтобы не упустить единство сущности. Однако мы можем употреблять термин «различие» (различение) с целью указать на относительную противоположность. Поэтому, если мы и встретим термины «несходство» и «разность» в трудах истинных авторитетов там, где речь идет о Лицах, в этом случае они употребляются в значении «различие». Для того же, чтобы не упустить простоту и единственность божественной сущности, следует избегать терминов «отделение» и «разделение», которые употребляются там, где речь идет о целом и частях. А чтобы не упустить качество, мы избегаем термина «несоразмерность». Также мы не будем употреблять слова «ина-ковый» и «отличающийся», чтобы не упустить близости и подобия. Ибо, как говорит Амвросий, «Отец и Сын не разнятся между собой, но суть единое Божество» [472] . А согласно Иларию, как мы уже цитировали выше, «в Боге нет ничего инакового, ничего раздельного».
472
De Fide, I.
Чтобы избежать савелианской ереси, мы должны исключить термин «единичность», который упускает сообщаемость божественной сущности. Вот почему Иларий говорит: «Святотатство утверждать, что Отец и Сын суть отдельные Божества» [473] . Мы должны также избегать слова «единственный», чтобы не упустить числа лиц. Поэтому Иларий говорит в той же самой книге: «В речи о Боге мы исключаем идею одиночности или единичности». И хотя мы говорим «единственный Сын», ибо в Боге нет множества сыновей, однако же мы не говорим «единственный Бог», ибо божественность присуща нескольким Лицам. Следует также избегать слова «смешанный», чтобы не упустить порядка среди Лиц. Именно поэтому Амвросий замечает: «То, что едино, не может быть смешанным, и нет многосоставности там, где нет разности» [474] . Также не следует прибегать к слову «одинокий», чтобы не упустить сообщенности Лиц. Ибо, согласно Иларию, «мы исповедуем не одинокого, но и не многоликого Бога» [475] .
473
DeTrin.VII.
474
De Fide, I.
475
DeTrin. IV.
Слово «иной», употребляемое в мужском [или среднем] роде, означает лишь различие в «подлежащем», и поэтому мы можем с полным основанием говорить, что «Сын есть иное по отношению к Отцу», ибо Он, будучи другим Лицом и другой ипостасью, есть другое «подлежащее» божественной природы.
Ответ на возражение 1. «Иное» в смысле названия конкретной вещи указывает на «подлежащее», и поэтому его с достаточным основанием можно употреблять там, где имеется различие в субстанции в смысле ипостаси или лица. Однако нельзя говорить, что Сын отличен от Отца, хотя Он и иное, так как отличие подразумевает отличную субстанцию в смысле сущности.
Ответ на возражение 2. «Отличие» предполагает различие по форме. В Боге же существует одна форма, как это явствует из слов: «Он, будучи образом Божиим» (Филип. 2:6). Поэтому термин «отличие» неприложим к Богу. Правда, Дамаскин употребляет термин «отличие» применительно к божественным Лицам, но [он это делает] в том смысле, что относительное свойство обозначается посредством формы. Поэтому он говорит, что ипостаси отличаются друг от друга не по субстанции, но по определенным свойствам [476] . Здесь «отличие» употребелено в смысле «различения», как было указано выше.
476
DeFideOrth. I, 5.
Ответ на возражение 3. Термин «инаковый» означает нечто неподобное и чужеродное. Однако этого нельзя сказать о слове «иное», поэтому мы говорим, что Сын есть «иное» по отношению к Отцу, но – [Он Отцу] не «инороден».
Ответ на возражение 4. Среднему роду свойственна бесформность, в то время как с мужским родом связывается оформленность и отчетливость, как впрочем и с женским. Так что для выражения общей сущности более всего подходит средний род, однако определенный субъект общей природы выражается через мужской и женский род. Также и в человеческом обиходе, когда мы спрашиваем: «Кто этот человек?», и отвечаем: «Сократ», то называем имя «подлежащего». В то время как если мы спрашиваем: «Что он такое?», то отвечаем: «Разумное и смертное животное». Поэтому, поскольку в Боге существует различие между Лицами, а не между сущностями, мы говорим, что Отец есть иное по отношению к Сыну, но не иное действительное сущее. И наоборот, мы говорим, что они суть одно действительное сущее, но не одно лицо.
Раздел 3. Следует ли добавлять к термину, обозначающему сущность Бога, исключающее слово «единый» (SOLUS)?
С третьим [положением дело] обстоит следующим образом.
Возражение 1. Кажется, что исключающее слово «единый» не следует добавлять к терминам, обозначающим сущность Бога. Ведь согласно Философу «один тот, кто не с другими» [477] . Но Бог пребывает с ангелами и душами святых. Следовательно, нельзя говорить о Боге, что Он один.
477
Bench. II, 3
Возражение 2. Далее, любое определение, присоединяемое к термину, обозначающему сущность Бога, может сказываться также о каждом Лице в отдельности и обо всех Лицах вместе. Ведь если мы говорим, что Бог мудр, то мы можем также сказать, что Отец – мудрый Бог, и что Троица – мудрый Бог. Однако, согласно Августину, «нам надлежит держаться того мнения, что Отец не является единственным истинным Богом» [478] . Следовательно, мы не можем говорить о Боге, что Он один.
478
DeTrin. VI.
Возражение 3. Далее, если выражение «единый» присоединяется к какому-либо сущностному термину то оно должно присоединяться либо в отношении лица, либо в отношении сущности. Но первое невозможно, ибо неверно говорить: «Бог есть единый Отец». Ведь отцом может быть и человек. Неприемлемо также и второе, так как из суждения «Бог единый творит» следовало бы «Отец единый творит», поскольку все, что относится к Богу, могло бы быть также сказано об Отце. А это было бы неверно, поскольку Сын также творит. Следовательно, исключающее выражение «единый» не может быть присоединено к какому-либо термину, обозначающему сущность Бога.
Этому противоречат слова [Писания]: «Царю же веков нетленному, невидимому, единому премудрому Богу» (1 Тим. 1:17).
Отвечаю: термин «единый» можно взять как категорематический термин или как синкатегорематический термин. Категорематйческое понятие абсолютно приписывает свое значение данному «подлежащему», как, например, слово «белый», когда мы говорим «белый человек». Если исключающее выражение берется в этом значении, оно никоим образом не может быть присоединено к термину, обозначающему сущность Бога, так как в этом случае оно означало бы одиночество в обладании тем понятием, к которому оно присоединяется. А из этого бы следовало, что Бог одинок вопреки тому, что мы сказали выше (2). Синкатегорематический термин относится к субъекту через предикат. В этом случае термин «единый» исключает всякое другое подлежащее из предиката. Так, когда мы говорим «Сократ пишет один», мы не имеем в виду, что Сократ одинок, но только – что он пишет без посторонней помощи, хотя рядом с ним могут быть и другие люди. В таком понимании ничто не препятствует тому, чтобы термин «единый» присоединялся к любому понятию, обозначающему сущность Бога, как такой, который исключает из предиката все, кроме Бога;к примеру, если мы говорим «Бог единый вечен», ибо нет ничего вечного, кроме Бога.