Сумрачные дни рассвета

Радушию бескрайнему

Я вверен на века,

Но все ж болит сознание,

Растерзана душа.

За смутным осознанием

Низости идей,

Таятся не признания,

А свет вечных огней.

И будто бы стенания мне слышатся внутри,

Но не разлукой данные,

Отсутствием мечты.

Я еду не по правилам,

А правила у

нас,

Рожденные сознанием,

Как двигатели масс.

Так что отныне правильно,

Что правильно всегда?

Молчать, взрывая подсознание,

Бежать от жгучих фраз?

Закон не миром писанный,

А писанный войной.

Прогнутся ли правители

Пред жизнью одной?

К чему кричать про равенство?

Ведь равны мы всегда.

Когда решаем правильно,

Ошибкою твердя.

Все люди одинаковы,

И поровну глупы.

Эмоции затянуты и скованы в груди.

Полоски черно-белые

И серые круги.

Туманами пещерными

Укутаны пути.

Стекло покрылось льдинками

И я покрыт свинцом.

Тебя несет течение,

А я тону в Чудском.

Не в землю горстью брошенный,

А водами храним.

Последним взглядом схваченный

Твой образ мной храним.

Сквозь лед не видно времени,

Но каждым теплым днем.

Все ближе я к поверхности,

К бескрайности времен.

Я образа подобию

Хотел бы отвечать.

Вершиною пронзенною

Порог переступать.

Не запятнавшись строями

Судьбу не проклинать.

И верою распятою

Жить, не умирать.

Блаженством предначертанным

Поставлено клеймо.

Растерзанным, размеченным

Осталось существо.

Не бликом ты воспрянувшим

Узреешь шутовство.

А страхом опечатанным

Останется лицо.

Восторг забвеньем брошенный

Растает на лету.

Лучами загороженный,

Отверженный в плену.

Сиянием оставленный,

Парящий в пустоту.

Деяньем опечаленный,

Оставленный в углу.

Не злым зверьем обглоданный,

А слизанный с кости.

Палящим ветром высохший,

И с пулею в груди.

1

В

руке клинок, потоки крови

Омыли берега реки.

Сегодня стон и крики боли

Пробьются сквозь огонь звезды.

Клинки вершители судьбы,

Вонзались в тело без души.

И наземь падали они:

Сыны, мужья и их отцы.

2

В потоке красного вина,

Не отражалась их вина.

Как в золоте могуча власть,

Что тело с духом могут пасть?

И тихо язвой покрываться

Следы порочного страдальца.

Который возложить готов

Весь мрак темниц и свет оков.

3

А после крови и стыда,

Когда лишь жизнь одна дана,

Корить, на поле мертвых тел,

Себя за то, что не сумел,

Оставить кровь внутри себя,

И возвратится навсегда,

Туда где памятна всегда,

Твоя проклятая душа.

4

За бой святой

Деньги рекой.

За смерть порой

Будешь герой.

Герой еще одной войны,

Где реки старены,

Текут в болото всех боев.

И не останется и слов,

Чтоб вспомнить чьи-то имена

И что за бой, какой, когда?

5

Не вижу смысла воевать.

Еще раз подлинно страдать?

Во имя доброго их зла,

Кормить червей, сгореть дотла.

Венец творенья пал на дно,

И это нами решено.

Являясь с виду божеством,

Внутри червей полным-полно.

Неутолимая обитель,

Слез не омывших дочерей.

Где разрушаются отныне,

Туманы скованных страстей.

Я не бывал за этой гранью,

Сердец забытых не искал.

Лишь верою живет созданье,

Которое взошло на пьедестал.

За смерть стоящей у стены,

Не видно правой стороны.

Не слышно гула старых труб,

Из кузнец тех, где цепи рвут.

Вверху часовни на краю,

Одетых в тонкую петлю,

Весят три тени старины,

Где ты, где я и где все мы.

Радушно колокол звучит,

Он крики бесов воплотит.

И этим знамением он,

Будет временем крещен.

От жара печи нет спасенья,

Вода отрава сочлененье.

Из едкой серы их состав

И примеси остатков трав.

От визгов выпевших воды,

Взрывались кости на дыбы.

От дуновения ветров,

Волдырь взрывается, и кровь