СУПЕРАНИМАЛ (Сборник)
Шрифт:
И вот впереди забрезжил свет. Это было похоже на то, как если бы солнце взошло под водой. Косатки «переговаривались» высоким тоном, означавшим любопытство. Призрачное сияние почти заворожило их. Все мы, живущие в соответствии с природными циклами, находились в необычном состоянии временного смещения. До восхода «настоящего» солнца оставалось еще несколько часов; была ночь новолуния, и сверкающая корона казалась не меньшим чудом, чем явление Ангелов. Ангелы сулили покой, мир, безопасность, любовь… Что-то изменилось во мне под влиянием этого света: размягчался костяк, растворялся
Впервые в жизни я видел ЭЛЕКТРИЧЕСКИЙ свет, если не считать молний… и сновидений. Но молнии были лишь краткими проблесками во тьме, сновидения – слишком туманными, а тут миллионы вспышек слились в непрерывное ликующее свечение, и волшебные лучи проникли в мои зрачки. Это был какой-то новый сигнал, световой код – и немедленно очнулся от спячки тот бродяга, который сидел во мне и знал куда больше, чем мог знать обыкновенный пастух, проживи он в океане хоть триста лет. Его (или меня?) охватила такая тоска по всему утраченному, недоступному, запретному, что хотелось завыть. И одновременно возникло совершенно незнакомое мне убийственное ощущение БЕЗДОМНОСТИ – и это в мире, где нет и не может быть приюта!…
Я ненавидел себя. Я пытался выдавить из души эту ненужную мне тень прошлого, которая отравляла все мое существование, наполняла его чужими призраками, чужими чувствами, чужой неутоленной тоской и болезненными воспоминаниями. В том числе о Вавилоне. Я думал, что Вавилон – это рай? Тупая скотина…
Фейерверк света. Океан света. Вода стала жидким светом…
Купола на дне.
Мне показалось, что они расцветают, протягивая в бесконечность тысячи лучей-лепестков. Да, это был мой дом! Мой дом, оставленный несколько поколений назад. Я вернулся. Примешь ли ты меня?…
От картины, открывшейся внизу, захватывало дух. Купола были прозрачными, и под ними был… воздух. Тонкий слой какого-то вещества отделял жидкую среду от воздушной. Стекло. Теперь я увидел, что такое стекло. Оно – как чистейшая затвердевшая вода, похищенная часть небосвода, нетающий лед. И за этой надежной стеной было все то, что я считал разрушенным, уничтоженным, погибшим, сметенным Большой Волной…
Щемило сердце, тонко вибрировала многоликая душа. «Иллюзия, иллюзия», – нашептывала мне самая мерзкая из моих теней. И она еще не задала главного вопроса: «ЗАЧЕМ МЫ ЗДЕСЬ?».
Очарованный странник… Как близко было осуществление мечты – и как скоро последовало крушение надежд! Город открылся мне – город в прекрасной подводной долине. Его образа не было в моей памяти – он был обещанием будущего. Живая, плодородная земля расстилалась под куполами. Фермы, дороги, сады, леса, жилища двуногих, стада четвероногих… Какие-то диски парили в ИХ небе, и каждый излучал нечто особенное – нерассказанную историю, которая могла быть подлинной. Эти истории казались мне куда более интересными, чем мое прозябание наяву или даже мои сновидения. То был город грез…
Я погубил его.
Так начинаются штормы – с темной полосы на горизонте.
Переселение в рай вдруг обернулось адом. Гигантская тень появилась вверху. Она надвигалась с юга. Магнитная масса и обтекаемая форма исполина – этого было достаточно для отождествления. Стальные стены, каплевидный выступ, люки, винты, рубившие воду, ультразвуковые импульсы… Плавучий Остров, запрограммированный на уничтожение жизни. Его сопровождали мегалодоны. Десятки мегалодонов, возвращенных в океан, проскочивших немыслимым образом сквозь игольное ушко времен, преодолевших пропасть в миллионы лет, которая разверзлась между периодом их господства в океане и сегодняшней ночью…
У моей стаи не было шансов. Каждый мегалодон был в полтора раза длиннее Лимбо, а Лимбо – гигант среди косаток. Откровенно говоря, шансов не было ни у кого из тех, кто услышал зов Вавилона.
Теперь я начал прозревать. До меня дошел смысл Противостояния. Мы должны были послужить живым щитом. Ангелы собирались пожертвовать нами ради того, чтобы их свет сиял вечно. Я ничего не имел против, но разве не я стал невольным врагом всего того, к чему стремился? Я нес в себе зародыш истребления.
И связь между Островом и муляжами тоже стала для меня очевидной. Она не прерывалась ни на секунду с тех пор, как Группа объединилась со стаей. Я слишком поздно понял кое-что очень важное: пастух не обязательно находится снаружи. Главный пастух – всегда внутри. Он может поделиться властью на какое-то время, но в конце концов получает все – тело, мозг, душу.
Кто, как не я, привел муляжей к Вавилону? Они и Остров были глухи к зову, и меня использовали в качестве лоцмана. Я совершил роковую, непростительную ошибку. Я впустил демонов через черный ход. А вслед за ними явился их настоящий хозяин – и постучал в парадную дверь.
…Остров был примерно в миле от меня, когда открылись его донные люки. Оттуда вывалились бочкообразные предметы, продолговатые снаряды и устремились вниз. Кто-то из пастухов, находившихся поближе, бросил своих косаток на перехват, но снаряды сыпались, как градины. Их было слишком много.
В жутком безмолвии лопнула гигантская прозрачная скорлупа. Звук дошел до меня не сразу.
Это был конец света.
После первого же взрыва глубинной бомбы я надолго оглох, а после третьего потерял сознание.
9
Когда я очнулся, уже не было ни Нового Вавилона, ни Плавучего Острова, ни мегалодонов, ни муляжей. И не было большей части моей стаи, в том числе опреснителя. Если в ближайшее время не отыщется замена, неизбежна мучительная смерть от жажды посреди океана воды. Но даже об этом я думал совершенно равнодушно. Мысли возникали и исчезали, как пена…
Внутри – зияющая пустота. Противоестественная тишина. В «эфире» – однообразный фон всеобщего шока.
Покалеченный Лимбо вынес меня на поверхность. Мертвый штиль. Духота. Жестяной диск солнца над свинцовым океаном, усеянным обломками и трупами. Корзина порвана акульими зубами, и я чудом удержался в ней…