Супермаркет
Шрифт:
— Вот в супермаркете в Накасу есть один заведующий отделом свежей рыбы Осава. Так вот тамошний директор как-то проходит в обеденный перерыв мимо комнаты отдыха работников и слышит, как Осава громко вещает: «Надо так, чтобы палец внутрь засунешь — и сразу всё понятно!», «Класть её надо всегда брюхом кверху!» Директор рассердился и говорит: «Что тут за базар в обеденное время! Нечего в присутствии женщин непристойности рассказывать!» Так Осава обиделся: мол, тут важный спор идёт о том, как лучше морскую рыбу потрошить и на прилавок выкладывать.
— Ну а директор что?
— Да вроде бы извинился, а потом, значит, мне доложил. По его словам, раньше-то Осава ни о чём другом не говорил, кроме бейсбола и маджонга. Да ещё похабные анекдоты травил. Надо же, как изменился!
Кодзима, ничего не ответив, улыбнулся.
— И потом вот какая странная ситуация сложилась: по поводу научного общества позиции работников разделились. Одни общество активно поддерживают, а другие — правда, таких немного — категорически отказываются сотрудничать. Есть, впрочем, и такие, которым вообще на всё наплевать.
— Видимо, лидер партии наших противников — заведующий мясным отделом Центрального?
— Да, Сасима. А как вы догадались?
У Асаямы были все основания задать такой вопрос, поскольку сам он получил эту информацию только вчера от заведующего мясным отделом одного из магазинов их фирмы.
Заведующий мясным отделом Центрального был лидером в коллективе магазина. Он во многом формировал и отношение к тому, что предпринимали Кодзима и Асаяма. Вероятно, Кодзима был ещё не в курсе, что Сасима не только отказывался поддержать их научное общество, но, судя по всему, хотел его полностью сокрушить.
— Да просто так мне подумалось, — ответил Кодзима.
— Однако же странно. Вы, наверное, от кого-нибудь что-то слышали?
— Да нет, правда же, ничего не слышал. Но ещё господин Камэяма, владелец супермаркетов «Банрай-стор», который к нам наведывался, предположил, что Сасима мухлюет с ценниками и занимается пересортицей, а сам лучшие куски мяса из магазина таскает. Если это так, само собой, он должен быть против научного общества.
— Хо! Просто удивительно, как вы это разложили! Профессиональный детектив, да и только!
— Тут ведь всё просто. Наше научное общество изучает положение в супермаркетах, проверяет все товары у нас в магазинах на качество, разрабатывает оптимальные способы обработки, упаковки, менеджмента — намечает, где что можно изменить.
— Ну да, так и есть.
— Если суммировать, в чём смысл регулярных заседаний нашего научного общества, — я бы сказал, прежде всего в выработке товарных стандартов для компании. Эти стандарты нам никто не спускал сверху, не навязывал. Сами сотрудники их вынашивают и разрабатывают в соответствии с тем, что видят на местах. Сами всё обдумывают, сами всё и решают. Потом сами же используют на практике. Сами договариваются, чтобы и другие эти стандарты использовали. Если надо, то находят средства, чтобы давление применить, когда необходимо. То есть достижение нашего научного общества ещё и в том, что оно становится общественной силой.
— Ну-ну.
— При этом, если такая общественная сила разрабатывает стандарты и внедряет их в принудительном порядке, это не оставляет лазейки для злоупотреблений и махинаций. Не то чтобы они становятся абсолютно невозможны, но сфера для махинаций резко сужается, и безнаказанно их прокручивать становится всё труднее. Вот почему Сасима и выступает против научного общества.
— До чего же мерзкий тип!
— Да уж, действительно дрянь человек!
Кодзима несколько воспрянул духом. Асаяма не зря старался — подбадривал его, говоря об успехе нового супермаркета в Симо-Синдэне и об открывающихся радужных перспективах.
Выглядел Кодзима и впрямь страшно изнурённым. На то, наверное, были свои причины. Начальника сектора развития Кито подвергли суровому наказанию; научное общество по изучению свежих продуктов испытывало большие затруднения в работе; ревностный поборник научного общества Отака, заведующий овощным отделом Центрального, который до сих пор поддерживал Кодзиму, вдруг стал демонстрировать по отношению к нему открытую враждебность.
Причина поведения Отаки была Асаяме вполне очевидна: слухи об отношениях между Кодзимой и Ёсико распространились уже так широко, что Асаяма начал серьёзно беспокоиться и даже попробовал напрямую спросить у Кодзимы, правда ли это. Кодзима всё отрицал, и Асаяма ему поверил. Но разговоры не утихали.
Больше всех жаль было Ёсико. Её, словно иглами, кололи любопытные взгляды сотрудников, особенно циничные, будто раздевающие догола, взгляды мужчин.
— Из-за какой-то моей неосторожности госпожа Мисаки сейчас переживает такое. Я уже перед ней извинился. На работе это сделать было нельзя, встретиться и объясниться наедине тоже как-то было нехорошо — пришлось мне вечером позвонить ей домой, — горько жаловался Кодзима Асаяме, — Она сказала, что хочет из фирмы уйти. Я её состояние, можно сказать, до боли понимаю. Но уволиться с работы значило бы признать справедливость этих сплетен. Я её просил остаться, хоть и тяжело всё это терпеть. Вот слушаю, как она там плачет в трубку, а сам сделать ничего не могу…
— Ничего, господин Кодзима, не унывайте. Беспочвенные разговоры — они всё равно через пару месяцев утихнут. По крайней мере понятно, откуда они исходят. Прежде всего надо доказать, что Мотоко Куроба неправа.
— Как же это можно доказать? Утверждать, что всё было так, как гласит молва, легко, а доказать, что ничего не было, практически невозможно, — возразил Кодзима, и в его тихом голосе звучал едва сдерживаемый гнев.
— Пожалуй что так, — задумчиво согласился Асаяма.
Спустя несколько дней после их разговора и открытия магазина в Симо-Синдэне к Асаяме зашёл Хоригути из сектора промоушена и интенсификации торговли. Они обсудили между собой сложившуюся ситуацию и решили, что с этим надо что-то делать.
— Слухи распускает Мотоко Куроба. Может, ты попробуешь с ней поговорить? — предложил Асаяма.
— Вот как? Мотоко? Ладно, попробую. На эту девицу, я думаю, можно повлиять, как-то с ней договориться. Голова-то у неё работает неплохо. Только отчего бы вдруг такая толковая девушка стала разносить сплетни?
— Понятия не имею. Чужая душа — потёмки.
— Может, из ревности? Женская ревность — страшное дело, брат!
Асаяма знал, что, если Кодзима не придёт в себя, всем не поздоровится. Если полководец в плачевном состоянии духа, считай, что битва проиграна. Исходя из этого, Асаяма и прилагал все усилия к тому, чтобы развеять уныние Кодзимы и как-то его приободрить.