Супершпионы. Предатели тайной войны
Шрифт:
В конце вечерней беседы Борис Соломатин положил в руку своему новому «сотруднику» конверт. «Штука», тысяча долларов — был мой первый гонорар, усмехается сегодня Джон и добавляет: «Я действовал по принципу, который прекрасно оправдался и во всей моей последующей карьере шпиона: K. I. S. S. (keep it simple stupid) — поступай просто до глупости. Только не привлекай к себе внимания. Точно так же я исчез из здания.»
Но так просто это не было. Соломатин вывез его на посольской машине. Каждый вечер, точно в установленное время, регулярно для посторонних, сотрудники посольства покидали здание. Из-за регулярности процесса бдительность филеров ФБР на противоположной стороне улицы притуплялась. В эту ночь одному из товарищей пришлось переночевать на койке в посольстве, чтобы не было зафиксировано превышение обычного числа выезжавших из посольства дипломатов. Так Уокеру удалось
Ровно через две недели после успешного контакта с КГБ перед супермаркетом в Александрии, штат Вирджиния, происходит первая и единственная секретная встреча шпиона и ведущего офицера на американской земле.
«Устройство этой встречи было просто: время и место были еще в ту ночь оговорены в посольстве. В качестве пароля я должен был под рукой держать последний номер журнала «Тайм» и ровно с двух часов дня прогуливаться возле входа в супермаркет. Русский не заставил себя ждать ни минуты. Он появился как бы из ничего за мной, тихо попросил меня, не поворачиваясь, двигаться в один из малолюдных уголков торгового центра. Затем он захотел узнать, заметил ли я что-то необычное во время моей поездки из Норфолка к пункту явки. Я ответил, что нет. Через примерно пять минут он перешел к делу. Этот человек точно знал, чего хочет: прежде всего списки ключей и технические инструкции к нашим шифровальным машинам типов KL 47, KY 8, KWR 37, KG 14, KWS 37 и KW 7. Кроме того, мне следовало держать глаза открытыми, когда на мой стол попадают стратегические или оперативные планы. При регулярных, то есть раз в полгода, поставках мне обеспечен гонорар в четыре тысячи долларов в месяц. Для передачи материала нужно следовать очень подробному и весьма сложному плану. Речь шла о «мертвых почтовых ящиках». Предположим, что обычная встреча состоялась в июле — тогда понятно: следующая встреча запланирована на январь. Но точную дату нельзя было предусмотреть на такой долгий срок. Тем не менее, все всегда получалось, никаких неувязок не было.
Все функционировало так: всегда на одном и том же перекрестке, за дорожным знаком остановки или на столбе уличного фонаря я мелом писал заранее предусмотренную букву, например, большую букву «R», чтобы показать, что я готов. Затем активизировалась система, обеспечивающая обмен в течение двадцати четырех часов. Я предполагаю, что каждое утро один из сотрудников советского посольства ехал на работу одной и той же дорогой и замечал подобную маркировку. А если мне нужно было бы срочно лично поговорить с моим ведущим офицером, то мы следовали тому же образцу. Через «Х» дней мы встречались где-то в мире, но никогда больше — в Соединенных Штатах. И это всегда получалось — гарантировано.»
Список желаний КГБ выдает основательные знания американских шифровальных систем, включая разработки Агентства Национальной Безопасности в Форт-Мид, штат Мэриленд. Здесь стягиваются все нити использования и контроля криптографического материала США, то есть шифров и ключей к ним.
В конце шестидесятых годов особенно распространена в Америке была шифровальная машина типа KW 7 — на флоте, в армии, в ВВС и даже в ЦРУ. Из разговора с Уокером становится ясно, что он врет или осознанно преуменьшает последствия выдачи им в то время списков ключей и инструкций по эксплуатации к KW 7. Он утверждает: «Никогда я не передавал русским отдельные документы или такого рода комбинированный материал, который позволял бы им прямо или опосредованно читать американские секретные сообщения или тем более выяснять будущие планы ВМС.»
На профессиональном жаргоне криптоаналитиков это называется «Real-Time-Intelligence» («разведка в реальном масштабе времени»). Аргументация Джона: «доля поставляемого мною горячего материала всегда приходилась на месяц передачи. Пользуясь нашим примером: Если я в январе осуществил обмен через «мертвый почтовый ящик», то в поставке были все сведения, собранные за прошедшие шесть месяцев. И только дешифровочные списки за январь могли быть в какой-то степени еще актуально полезны Советам. В основном, они могли читать только «в направлении назад». Совершенно исключено, что они бы уже в последующее за месяцем передачи (январем) время могли пролезать в коммуникации американского флота, читая информацию в «реальном масштабе времени». Гипотетический пример: Если бы мы запланировали нападение на Советский Союз на февраль, то Москве это через «мертвый почтовый ящик» было бы сообщено только в следующем июне, то есть, уже слишком поздно. Поэтому мой материал не имел совсем никакого стратегического значения, значение в большей степени было оперативное или психологическое.»
Борис Соломатин придерживается
Что стоит больше: высказывание Уокера или его ведущего офицера? Две отправные точки помогают выяснить степень угрозы, которая возникла из-за раскрытия Советами кодовых систем Америки:
1. Представление о способе работы шифровальной системы;
2. Напоминание об исторических аналогиях смертельного эффекта знаний, полученных путем расшифровки кодов противника.
Функциональный механизм шифровальной машины основывается на простой основополагающей идее. Ее пользователь печатает на ней, как на простой печатной машинке, обыкновенный текст, который путем внутренней логики сразу превращается в безумный конгломерат никак не связанных друг с другом знаков. Это происходит с помощью так называемых роторов, маленьких колесиков, вращающихся независимо друг от друга, всякий раз когда нажимается клавиша. Каждый отдельный из (в зависимости от типа машины) до 12 роторов содержит полный алфавит и цифры. На «выходе» часто встречающиеся гласные или согласные никогда не появляются в зашифрованном тексте в одном и том же порядке букв или цифр. Об этом заботится электронная сеть шифровальной системы. Таким образом, возникают миллионы вариантов кодирования, которые нельзя раскрыть без «ключа». Ключами могут служить списки букв / цифр, перфоленты или перфокарты, которые нужны получателю сообщений, чтобы проследить за первоначальной настройкой шифровальной машины, без чего, в свою очередь, невозможна дешифровка. Обычно ключи-списки действуют в течение двадцати четырех часов. То есть, ежедневно система работает с новым кодом.
Что нужно Советам, чтобы всегда быть в состоянии расшифровать американские сообщения? Для КГБ это не будет проблематично, если Уокер может каждый раз поставлять актуальные списки ключей, то есть всегда только в месяце поставки товар Джона — «свежий». Кроме времени опустошения «мертвого почтового ящика» делать это для Советов несколько сложнее. Поэтому им нужны: а) используемая американцами для кодирования шифровальная машина (того же типа) и б) порядок включения роторов.
И то и другое Джон Уокер — косвенно — выдавал раз за разом КГБ для почти дюжины шифровальных систем. Получив техническое описание и инструкции, Советы смогли скопировать «Hardware» — саму машину. Но только «Software», программное обеспечение, позволяющее определить внутреннюю логику машины, ведет к успеху.
Благодаря собственной разработке КГБ, так называемому считывателю роторов, который Борис Соломатин передает своему подопечному уже наследующей встрече, Уокер может записывать порядок подключения и работы роторов, который московские эксперты-криптографы со временем обобщат в полные диаграммы подключений. Когда в распоряжении есть и «Hardware» и «Software», то больше не нужны ключи, чтобы уметь читать чужие зашифрованные послания. Тогда вся оборонительная концепция США оказывается открытой книгой.
Почти одновременно с поступлением Джона Уокера на «разведывательную службу», в конце января 1968 года происходит настоящий счастливый случай для КГБ. Северная Корея захватывает якобы вторгшийся в ее территориальные воды разведывательный корабль США «Пуэбло». Он напичкан самой современной электроникой. Среди всего прочего, северокорейцам в руки попадает один функционирующий экземпляр самой распространенной в те годы военной шифровальной машины KW 7, которую они щедро передают «Старшему брату».