Супруг для вампира
Шрифт:
Ответом ей была легонько хлопнувшая дверь гостиной.
В течение первого дня у Джека не было никаких сомнений. Он твердо решил отказаться, нисколько не боясь возможных последствий. Наутро следующего дня он, однако, проснулся с непонятной тяжестью на сердце, которую легко можно было перепутать с десятикилограммовым камнем. Чем конкретно была вызвана эта тяжесть, он не знал, но уже не был так уверен относительно отказа.
В ночь со второго дня на третий он едва не лишился рассудка, пытаясь сломать себя и убедить в том, что колебаться тут не о чем, и что он просто смешон
Каким-то чудом он все же уснул под утро, а проснулся на удивление безмятежным, собранным и… обреченным. На протяжении целого дня он хладнокровно выполнял свои домашние обязанности, а ближе к вечеру, накануне повторного визита Неандера Шема, между ним и Гербертом состоялся давно назревавший мучительный разговор.
Джек в это время находился на поле, сидел в тени дерева, глядя на только что починенный забор их старого загона. На эту работу ушло около трех часов, и он бы сейчас был очень доволен, если бы его не одолевали мысли совсем иного рода. Появления Герберта он не ждал, но и не удивился, когда тот подошел к нему и молча сел рядом. Добрых минут пять они смотрели на забор, не нарушая тишины. Наконец, Герберт задал давно терзавший его вопрос:
– Что ты надумал?
– Надо же. Я думал, ты так и не решишься спросить.
– Не язви, братишка, – Герберт тоже усмехнулся, но не слишком весело. – Это трудный выбор. И сделать его ты должен сам. Я не хотел влиять на твое решение. Потому и молчал все это время.
– Да знаю я. Но все равно неприятно.
– Прости.
– Спрашиваешь, что надумал? Не знаю. Вернее, знаю, но тебе это вряд ли понравится.
– Решил согласиться? – на удивление сдержанно спросил Герберт.
– Да, но… Правильнее сказать, я не могу не согласиться.
– Почему?
– Во-первых, вряд ли мой отказ кто-то примет. Ты ведь знаешь этот народ. Обычно мы им не интересны, но если им что-то от нас нужно, они всегда получают это. Исключений еще не было.
– Истинная причина не в этом, – сказал Герберт без малейшего сомнения. – Ты бы не испугался такой ерунды.
– Да уж. Кого я обманываю. Ты прав. Это просто единственный довод разума, которым я пытаюсь оправдать себя. А на самом деле я не знаю, Герберт. Мне противно от самого себя, но когда я думаю о том, чтобы отказаться, я как будто… как будто приближаюсь к чему-то ужасному! Только не смейся, хорошо? Ты знаешь, я никогда не был чувствительной барышней. И я не сентиментальный. Но это чувство просто невыносимо. Если я не соглашусь, я просто не знаю, что со мной потом будет.
– Ты думаешь, это тот самый?
– Кому же еще быть. Я понятия не имею, зачем я ему нужен. Зачем он появился тогда и чего хочет от меня теперь. Может, мне для чего-то нужно разобраться в этом. Потому я и чувствую себя так скверно.
– И еще один немаловажный факт. У нас совершеннолетие наступает в девятнадцать лет, а в Кмире…
– В двадцать два! – пораженно выдохнул Джек.
Герберт мрачно кивнул. Тут было о чем поразмыслить, ведь Джеку исполнилось двадцать два всего неделю назад.
– Будто этого и ждали…
– Лучше бы ты отказался, Джек. Я бы помог тебе сбежать.
– Ты действительно думаешь, что от них можно сбежать?
– Ты бы наверняка попытался, если бы смог побороть себя.
– Я не смогу. Стыжусь этого и ничего не могу с собой поделать. Я должен поехать туда. Почему – не знаю. Просто должен.
– Может, ты просто не понимаешь истинного положения вещей? – спросил Герберт с легким раздражением. – Ты будешь не просто гостем, ты будешь практически его собственностью. Собственностью Темного, о котором ты даже ничего не знаешь! Тебе придется спать с ним!
– Чушь! Я ему нужен не для этого.
– На это очень похоже, не спорю, но зачем тогда он предлагает брак? Он мог бы просто пригласить тебя ненадолго, взять то, что ему нужно, и отправить обратно. У него на тебя долгосрочные виды, а значит, возможно, и разнообразные интересы.
Правду сказать, Джеку стало не по себе от таких слов, и все же в своей правоте он был уверен больше:
– Не будет такого. У Неземных очень придирчивый вкус, а я красавцем никогда не был. Вряд ли он заинтересуется мной в этом плане.
– Ты всегда считал себя невзрачным, и это всегда было твоей величайшей ошибкой.
– Но это правда. Я не красавец. Если честно, было бы логичнее, если бы приехали за тобой, а не за мной.
– Уж лучше бы так. Мне бы и то легче было.
– Не бойся. Я уверен, убивать меня никто не собирается.
– Смерть – не единственная беда, в которую ты можешь попасть. И не бояться я не могу. Ты мой единственный брат.
– Меня это тоже не радует. Я никогда с тобой не расставался. Да и, по сути, кроме тебя, у меня никого больше нет. Вот это будет моей худшей бедой – не иметь возможности спросить у тебя совета, да просто поговорить.
– Еще не поздно сбежать.
– Нет. Даже если попытаюсь, ноги все равно принесут меня обратно. Нет смысла и пытаться. К тому же, подумай о маме. Если я откажусь, ей придется вернуть сокровища. Этого она точно не переживет.
Герберт хотел уже выругаться, но, заметив смешинки в глазах Джека, сдержался:
– Нашел о чем беспокоиться.
– Мама, мама, – Джек с грустью покачал головой. – Она не лучший человек на свете, но и не худший. Я буду скучать по ней.
– Она тоже будет скучать. Хоть и не сразу поймет это.
– Точно.
– Надеюсь, тебе хотя бы разрешат отправлять нам почту.
– Попробуют пусть не разрешить. Я не собираюсь там никого бояться. Может быть, я и сбегу со временем. Но сначала я должен все выяснить. Это чертова история не дает мне покоя уже десять лет.
– Ты не сможешь сбежать. Обычные люди иногда попадают в Кмир, но никогда не возвращаются. Это дорога в один конец.
– Не говори мне этого. Я не верю, что никогда больше не увижу тебя. Мы еще обязательно встретимся. Обещаю.