Супруг-незнакомец

Харрис Линн Рэй

Когда Рафик начал баловаться, она увела его в детскую и уложила спать. К этому моменту у нее разболелась голова, Изабелла приняла лекарство, которое Адан достал для нее, закрыла ставни и прилегла на кровать.

Она проваливалась в сон и просыпалась вновь. Ее голова была так тяжела, что сначала она не могла понять, что за сцены возникают в сознании. Сначала это были фрагменты, обрывки воспоминаний. А потом она, вскрикнув, села на кровати, словно громом пораженная.

Сердце бешено колотилось. Она вспомнила свою жизнь с Аданом. Это было некое впечатление, которое всплыло в памяти беспорядочно, но было полным,

завершенным. Она вспомнила свои чувства. Это было беспомощное осознание того, как горько любить человека, который не любит тебя. Хуже того – который тебя не уважает. Это было унижение. Она старалась быть ему хорошей женой. Но он после того, как сделал ее беременной, потерял к ней интерес. Он стал вежливо-безучастным, совсем как нынешним утром. Она полностью изменилась ради него, забыла свои привычки и предпочтения, – все ради его счастья и комфорта.

Сначала они часто ели вместе, а затем все реже. Он перестал приходить к ней в постель. И это было сделано не по предписанию врача. И часто был в отъезде.

Она вспомнила, как ее тело становилось все больше во время беременности, вспомнила нескончаемую тошноту, отчего ее даже сейчас слегка замутило. И свой ужас, когда пришло время рожать.

Адана не было рядом. Никого не было рядом, кроме слуг. Отца не было в стране, мать конечно же была в Америке. Мать Адана была чужим человеком. Изабелла встречалась с ней лишь на свадьбе и еще на нескольких торжествах. Она производила впечатление холодной, эгоистичной женщины. Она была знакома с братьями и сестрой Адана, но они тоже были для нее чужими людьми.

Она родила ребенка в стерильной больничной комнате. Самым близким ее другом была акушерка, которая наблюдала ее.

Капля неожиданно упала ей на грудь. Она провела рукой по щекам и обнаружила, что плачет. Воспоминания были полны одиночества. Неудивительно, что она позабыла.

Она вспомнила, как рожала Рафика – агонию схваток, облегчение, которое принесла эпидуральная анестезия, и тот момент, когда ей протянули ребенка. Ощущение оцепенения. Она не знала, что делать, и ей только хотелось расплакаться, когда кто-то настаивал, чтобы она приложила ребенка к груди. Ей хотелось сбежать. Она помнила это ясно.

Она вспомнила, что чувствовала себя чужой, отстраненной, как не хотела брать на руки малыша. Как винила Рафика за то, что он приковал ее к повседневной рутине, которая потребует отказаться от себя еще больше. Это был еще один представитель мужского пола, требующий, чтобы она изменила себя ради него.

Скорбь и отчаяние захлестывали ее. Боже праведный, она действительно была такой ужасной, как думал о ней Адан. Она не хотела этого ребенка, она хотела сбежать. И она попыталась сбежать. Вот только она оставила самое дорогое: своего сына. Все последние две недели она постоянно задавала себе вопрос: как она могла так поступить? Теперь она знала ответ, и он убивал ее.

Изабелла уткнулась лицом в подушку и заплакала. Она вскрикивала, била кулаком по кровати до тех пор, пока слезы и силы не иссякли. Она оказалась чудовищем. Она была ущербной и больной и не заслуживала прощения.

Она лежала, ругая и жалея себя, до тех пор пока не услышала тихий плач из комнаты Рафика. Тогда она выбралась из постели, шмыгая носом, и сделала глубокий выдох, чтобы успокоиться.

Что бы там ни случилось в прошлом, теперь она была матерью Рафика. Она любит его. Она всем бы пожертвовала ради него, даже собственным счастьем. Прошлое больше не вернется. Она никогда уже не будет тем беспомощным, несчастным человеком, которым она была два года назад.

Она забрала Рафика из кроватки, причесалась, привела в порядок лицо и переоделась. Она собиралась немедленно встретиться с Аданом и рассказать, что память к ней вернулась. Ей казалось, что он должен узнать об этом.

Она взяла Рафика на руки, захватив его любимого игрушечного медвежонка. По пути она напевала Рафику песенку. Он играл с прядью ее волос, другой рукой сжимая медвежонка.

Когда Изабелла повернула к административной части здания, она заметила Адана. Он шел по просторному холлу под руку с высокой темноволосой женщиной. Она засмеялась чему-то. Они остановились лицом друг к другу, и сердце Изабеллы забилось чаще.

Да, это был Адан. Он поднял руку и провел пальцами по подбородку своей собеседницы. Она улыбнулась. Адан склонился и поцеловал ее в щеку. Изабелла перестала дышать, наблюдая, как губы Адана передвинулись к уху женщины. В любую секунду он поцелует ее в губы, как только закончит нашептывать ласковые слова.

Она не могла на это смотреть. Она не могла выдержать картины, возникшей в воображении: Адан ведет эту женщину в комнату с прохладными шелковыми простынями и занимается с ней любовью. Так же, как с ней совсем недавно.

Она была так глупа, так наивна! У него был к ней лишь сексуальный интерес. Как только он был удовлетворен, Адан стал к ней равнодушен.

Изабелла повернулась и пошла обратно.

Адан провел день, встречаясь с членами своего кабинета министров, разговаривая по телефону с главами государств и обсуждая детали, связанные с его коронацией, назначенной на следующую неделю. Он сказал Изабелле, что закончит поздно, но смог сделать все дела раньше, чем думал. Адан взял папку с бумагами, которые приготовил Махмуд, и собрался возвращаться в жилую часть дворца.

Он понимал, что сегодня утром оказался не на высоте. Но он не знал, что говорить, как ее утешить. Все звучало бы фальшиво и банально. Он привык иметь дело с действиями, а не чувствами. Он знал, как заставить ее тело петь от наслаждения под его прикосновениями, но не знал, как излечить ее душу.

Однако ему придется научиться. Он был полон решимости. Для блага Рафика он научится быть лучшим мужем, чем был когда-то.

Когда он вошел в свои покои, там уже накрывали ужин. Адан положил бумаги на столик и прошел во внутренний дворик, откуда слышались голоса. Рафик ездил по мощеному дворику на игрушечной машинке. Изабелла сидела у стола и хлопала в ладоши после каждого его поворота.

Когда она увидела Адана, свет в ее глазах погас, и она отвела взгляд. На его сердце навалилась тяжесть.

– Мы не ждали тебя так рано, – сказала она.

– У меня оказалось меньше дел, чем я думал.

– Разумеется, – ответила она, грациозно махнув рукой. – В конце концов, ты – сам себе хозяин.

– Думаю, что дела устроятся и превратятся в предсказуемую рутину. Моему дяде всегда хватало времени на семью.

Она заправила прядь волос за ухо. Как ему бы хотелось зарыться в эти восхитительные волосы, занимаясь с ней любовью!