Супруг-незнакомец
Шрифт:
– Как прошел день? – спросила она. – Было что-нибудь интересное?
– Да нет, ничего особенного.
Она все еще не смотрела на него. Он начинал тревожиться.
Она встала:
– Мне пора идти купать Рафика.
Он поймал ее запястье, когда она собралась уходить.
Она смотрела на его пальцы, обхватившие руку.
– Жаль, что я не умею этого лучше, – сказал он.
Она подняла голову. Весь жар ее взгляда обратился на него, и, прежде чем она заговорила, он понял, что что-то не так.
– Я вспомнила,
Его пальцы разжались. Он боялся этого, хотя и надеялся. Если бы она вспомнила, они могли бы двигаться вперед. Но если бы она вспомнила, она могла не захотеть этого.
Он еще не знал, к какому решению она склонилась.
– Когда это случилось? – Он попытался сосредоточиться на фактах, а не на эмоциях.
– У меня болела голова сегодня днем. Я прилегла ненадолго, и это произошло.
Ее голос звучал слабо, словно бы ей было так больно, что она пыталась отстраниться от воспоминаний. Его пронзило чувство вины.
– Ты вспомнила все? И пустыню тоже?
Она покачала головой:
– Доктор сказал, что я, возможно, никогда не вспомню события, которые были непосредственно перед и сразу после несчастного случая. – Она проглотила ком, стоявший в горле, и горько засмеялась. – Я все еще называю это несчастным случаем, потому что не могу назвать иначе… Он тяжело вздохнул:
– Ты не виновата, Изабелла. Послеродовая депрессия – это болезнь. Никак нельзя заранее определить, с кем это случится, а с кем – нет.
Эту информацию он нашел сегодня, когда выдалась свободная минутка.
– Это ужасно – осознавать, что ты себя не контролировала. Я вспомнила, как его мне показали. Я была переполнена чувствами, но не радостными. Он был для меня чужим, еще одним созданием, требующим моего внимания. Еще одним мужчиной, который ничего не даст мне взамен.
У него перехватило дыхание. Ему захотелось подойти и обнять ее, но он сомневался, что ей это понравится. Поэтому он остался стоять там, где был, бессильно опустив руки.
– Ты, наверное, думаешь, что был прав, поставив под сомнение мою способность быть хорошей матерью.
– Я думаю, тебя до этого довели гормоны. И одиночество.
– Женщины часто рожают в одиночестве, Адан. Мужья уезжают в командировки или не могут вовремя добраться до роддома.
– Я не знаю, что ты хочешь услышать от меня.
– Сомневаюсь, что тебе есть что сказать, – ответила она.
– Я могу сказать, что прошу прощения.
Ее глаза засверкали.
– За что? За то, что тебя не было рядом? Или за то, что тебе было не до меня и ты не замечал? – Она выругалась сквозь зубы. – Мой отец заметил, и что из этого вышло? Он думал, ты поместишь меня в лечебницу, Адан. Даже мой отец видел, что тебе на меня плевать.
Ему хотелось сказать, что она ошибается, но это было неправдой. Он считал свою жену еще одним видом собственности, кем-то, кто будет согревать его постель, растить его детей и управлять домом. Он заботился о ней точно так же, как заботился бы о любом живом существе, за которое нес ответственность. И он не мог сейчас лгать ей, что было что-то большее.
– Я не могу повернуть время вспять, Изабелла.
Слеза скатилась по ее щеке. Она сердито смахнула ее.
– Я видела тебя сегодня, Адан.
Он удивился:
– Ты приходила ко мне?
– Ты был с женщиной. Ты целовал ее.
– Я никого не целовал, кроме тебя, – сказал он.
На ее лице было выражение боли, гнева, разочарования.
– Боже, ты просто невероятен! – воскликнула Изабелла. – Не солгал ли ты мне и во Дворце Бабочек? Ты сказал, что у тебя никого не было, кроме меня, потому что знал, как это польстит мне и сделает сговорчивей…
Голос осекся, и он понял, что она сдерживает рыдание.
– Я не лгал тебе, Изабелла, – сухо сказал он. Он был разъярен ее обвинением. – Я сказал тебе правду. А ты хотела меня так же сильно, как и я тебя, вне зависимости от того, были у меня женщины или нет.
Она окаменела, словно от оскорбления.
– Ты можешь не беспокоиться, теперь это не важно. Потому что я больше не хочу тебя, Адан.
Глава 13
Адан смотрел на нее так, словно видел впервые. Но у нее было время все обдумать. Изабелла приняла решение. Она больше никогда не будет жалкой. Она не будет любить мужчину, который не может полюбить ее, которого так мало заботят ее чувства, что он прогоняет ее из своей постели с такой же легкостью, как меняет рубашку. Она больше не станет заискивать перед всемогущим королем Аданом ибн Нахибом аль-Дакиром. Она – мать его ребенка и собирается оставаться ею до конца своих дней.
Но она не станет жить с ним, хотя и любит его. Ей больно представлять свою жизнь без него, но она больше не собирается быть на вторых ролях.
– Чего же ты хочешь? – спросил Адан.
Он раздражен. Прекрасно. Не одной же ей страдать.
– Дом рядом с дворцом. Там должен быть бассейн для Рафика и небольшой двор для игры. Роскоши не нужно.
– Ты хочешь жить в доме рядом с дворцом?
– Да. И совместную опеку над Рафиком, Адан. Я хочу, чтобы Рафик знал с этого дня, что я – его мать.
Сквозь его загар проступила легкая бледность.
– Ты хочешь развода.
Ее сердце застучало.
– Думаю, так будет лучше всего. Ты в любом случае собирался жениться. Я полагаю, что та женщина – твоя невеста.
Он сначала промолчал. Затем кивнул:
– Да. Жасмин.
Изабелла почувствовала облегчение. По крайней мере, у него хватило уважения к ней, чтобы сказать правду. А может быть, он понял, что его поймали, и нет смысла увиливать.
– Как быстро это можно сделать? – Она не хотела оставаться возле него ни минуты больше необходимого.