Суровые времена
Шрифт:
– Вылитый Старик… – проворчал Одноглазый. – Анналы вслух читать собираешься, так почитай хоть что-то, кроме написанного Ворчуном! Я-то думал, хоть после него от этой праведности отдохну…
Снова мы вернулись к той же схеме, что и с хлебом для черного рынка…
Воротился Гоблин.
– Забавные штуки там творятся!
– Ага? Какие?
– Я посмотрел с той стены. Люди Могабы не позаботились запретить. Он лично возглавляет этот рейд.
– Рассказывай, наконец, – пробурчал Одноглазый. – А то каждый раз балабонишь без
Громадная муха влетела прямо в рот Одноглазого. Сладкая улыбочка на морде Гоблина намекала, что он вполне мог внести поправки в бессмысленный полет данного насекомого.
– Этот тип, Дой, может сообщить больше моего. Кое-кто из его ребят пошел следом за Могабиной шайкой.
– Зачем?
– По-моему, Могаба хотел добыть Тенекрута, а вместо того напоролся на Госпожу.
– Ерунда!
– Помнишь, когда появились эти шары? Она там была. Она и еще человек пятнадцать. И были они прямо возле ворот лагеря, через толпу Могабиных людей едва ли не проталкивались. По крайности, так мне рассказали. Сам не видал.
– А где дядюшка Дой?
– Наверное, с Глашатаем все это обсуждает.
Наверное.
– Вот как? Слышь, у нас ведь груда перебежчиков с Первого. Может, кто из них согласится пробраться к Могабе и высмотреть побольше?
– Да вон, ковыляет, наконец, твой огрызок.
Говорили мы прямо при Тай Дэе, словно тот был глух или же нам было плевать, слышит ли.
Дядюшка Дой привел с собою еще парочку нюень бао. Все они окружали еще одного «огрызка» – маленького и толстого таглиосца. Оружия видно не было, однако выглядел он более пленником, нежели спутником.
Что меня удивило – дядюшка Дой, поднявшись на стену, даже дыхания не сбил. Может, это он у Сопатого крадет дыхание какой-нибудь злобной волшбой?
Очень похоже на историю из той книги гуннитских мифов.
– Кого это ты словил, дядюшка?
Я взглянул на таглиосца. Тот отнесся к моему взгляду безразлично.
– Глашатай послал Баня и Биня следить за черным человеком, пожелавшим напасть на самого Хозяина Теней. Но они наткнулись на других, чужих, преследовавших подобную же цель. Этот, покинув свой отряд, присоединился к тем, кто с появлением светящихся шаров побежал к стене. Отряд чужаков мог намеренно показаться нам, дабы этот незаметно отделился в сумятице.
Я продолжал разглядывать приведенного. Тот был гуннитом – и более крепко сложенным, чем кто-либо в этих краях.
– Есть в нем что-нибудь необычное? – спросил я.
Дядюшка Дой, похоже, был очень заинтересован этим человеком.
– На нем клеймо Кади.
Это заставило меня призадуматься. А, ну да. Книга из катакомб… Кади – местное или же альтернативное имя Кины. У нее их было несколько, хоть и немного.
– Ну, раз ты так говоришь, то – наверное… Но я не вижу. Покажи.
Глаза дядюшки Доя сузились. Он испустил долгий, раздраженный вздох:
– Даже сейчас ты не желаешь разоблачать себя, Солдат Тьмы?
– Даже
– Он – раб Кади.
С этими словами дядюшка Дой уставился на меня, словно подначивая: попробуй, мол, не пойми. Говорить подробнее не пожелал.
Для меня сказанное не значило ничего. Но я – человек не суеверный. Он что, вправду верит, что у его языка хватит сил разбудить от вечного сна эту дьяволицу?
– Хороша же, должно быть, эта Кина, – сказал я Одноглазому. – Даже у дядюшки вызвала дрожь в коленках… Ты! Имя у тебя есть?
– Я – Зиндху. Я – из штаба воительницы, которую вы называете Госпожой. Я был послан оценить положение в городе.
Он, не отводя взгляда, смотрел мне в глаза. И его глаза были холодней, чем у ящерицы.
– Госпожа? Та самая, что была заместителем командира Черного Отряда?
– Та самая Госпожа. Улыбка богини коснулась ее.
– Так, может, он – связной? – спросил я дядюшку Доя. – Посланный Госпожой к нам?
– Он может говорить так. Но он – соглядатай тугов. Да не изреки правды, коль можешь солгать.
– Дядюшка! Старичина ты мой! Мне, тебе, и старику надо бы спокойно сесть и малость побеседовать вот на таком точно языке! Как полагаешь?
Дядюшка Дой крякнул. Может, это и означало что-нибудь.
– Туг да не изречет правды, коль может солгать.
Зиндху откровенно развлекался.
– Гоблин! Найди ему место, пусть поспит. – Я сменил язык. – И глаз с него не спускай.
– У меня и без того работы – выше головы.
– Ну приставь кого-нибудь. Ладно? Очень уж мне не нравится этот тип. И не понравится вплоть до завтрашнего утра. Бедой от него пахнет.
– И не мелкой, – согласился Одноглазый.
– А может, его просто со стены спихнуть?
Вот до чего порой доходит прагматичность Гоблина.
– Я хочу узнать о нем побольше. По-моему, мы подобрались вплотную к разгадке тайны, висящей над нами с тех самых пор, как мы пришли сюда. Пусть ходит везде свободно. Разыграем дурачков, а сами будем следить за каждым его вздохом.
Я был уверен, что в этом могу рассчитывать на помощь Глашатая.
Мои ведьмаки заныли и заворчали. И трудно их за это ругать: в конце концов, и так немалую ношу тянут.
47
Я героически храпел в наших подземельях, удалившись в сонное царство в полной уверенности, что могу спать спокойно. Сил на озорство наверняка ни у кого не осталось…