Суровые времена
Шрифт:
– Ты был крайне настойчив. Насчет недопущения его в наши убежища.
Он, гордый собою, улыбнулся:
– И что же?
– Ты и сейчас думаешь так же?
– Еще бы.
– Тогда – зачем продаешь его людям хлеб, если у нас, предположительно, ни зернышка на муку нет?!
Он сдвинул брови. До него еще не дошло:
– Что значит «зачем»? Ради выгоды.
– Ты вправду думаешь, что Могаба настолько глуп, что не заметит? Думаешь – у него не возникнет вопросов?
– Ты слишком уж негибко смотришь на вещи.
– А ты – просто баран твердолобый, если и дальше станешь это продолжать. И черта с два я буду постоянно приглядывать за тобой и одергивать!
– Как знать. Порой мне кажется, что ты уже наполовину одержим.
– Что это значит?
– Да припадки эти. Во время припадка из твоих глаз словно бы кто-то другой смотрит. Будто чья-то чужая душа там, внутри.
– Никогда не замечал.
А мог ли?
– Будь у нас дельный некромант или духовидец, мы бы удивительнейшие вещи могли выяснить. У тебя братьев-близнецов, случаем, не было?
Вдоль спины пробегал холодок. Волосы на загривке встали дыбом. Ну да, я вправду иногда странно себя чувствую… Однако он всего-навсего старался сменить тему.
К нам присоединился Гоблин.
– Мурген, с этими южанами что-то происходит.
Неподалеку закаркала, словно залившись хохотом, ворона.
– Они не собираются организовать еще один такой штурм? – спросил я. – Я-то думал, Могаба все их закавыки свел на нет.
– Не могу подобраться, чтобы разглядеть подробнее. Могаба торчит на виду. Но, я думаю, битва таки была. И Тенекрутовы секреты, пожалуй, повыбиты. И пожалуй, друзья наши готовы приняться за нас.
– Охолони. Рано манатки собирать.
Одноглазый захихикал:
– Недомерок-то наш всегда так: еще яиц не наворовал, а уж цыплят считает!
– Забыл, о чем только что говорили?! – рыкнул я. – Насчет идиотских выходок? И ты еще над Гоблином смеешься?
Как же ему без этого – дело всей жизни, можно сказать…
– О чем это вы? – требовательно спросил Гоблин.
Тут появился дядюшка Дой, что и положило конец спорам. Вот двигается-то – и быстро, и бесшумно, лучше любой Тени.
– Глашатай велел передать тебе: южане с шанцевым, инструментом вместо оружия собираются у южной стены.
– А что там такое?
С нашего насеста большую часть событий от нас заслонял изгиб стены, однако, судя по всему, на северной стороне тоже собирался большой отряд саперов.
– Рабов или пленных там не… А? А это еще что?
Это было солнечным зайцем, отраженным чем-то железным в холмах. Зайчик тут же мелькнул снова. Очевидно, меж холмов, не слишком-то скрываясь, двигались люди.
Тенекрутовым солдатам не было нужды красться. Я сказал Гоблину:
– Передай всем: с заката – полная боевая готовность.
Дядюшка Дой сощурился, глядя на холмы:
– Глаза твои хороши, Каменный Солдат.
– Знаешь что, настырный? Меня куда как лучше звать просто Мургеном.
Коренастый человек слегка улыбнулся:
– Как пожелаешь, Мурген. Я пришел от имени Глашатая. Он просил передать тебе: наступают суровые времена. Просил приготовиться умом и сердцем.
– Суровые времена?
– Кончилась лафа, – захохотал Одноглазый. – Пришло время платить за то, что валяли дурака да жир нагуливали, пока райские гурии порхали вокруг.
– Когда снова замыслишь малость нажиться, вспомни об этом.
– Чего?
– Деньгами сыт не будешь.
– Вечно ты все настроение испортишь…
– Уж таков я есть. Скажи Сопатому: пусть сбегает в цитадель и скажет Зиндабу, что южане что-то замышляют.
Лишь с Зиндабом я мог говорить, не нажимая и не преодолевая желания взять его за глотку. И Могаба не сможет попенять, что его не информировали.
Что-то будет, если Тенекрут просто возьмет да уйдет, оставив нас самих разбираться друг с другом?
По-моему, с его стороны это было бы умнее всего.
45
Сопатый едва смог подняться наверх, а после еще пять минут сипел и отхаркивался, прежде чем смог говорить. Старикашка по возрасту никак не годился в солдаты. И так уже внуков, похоже, пережил. Однако, подобно всем нам, кроме Отряда, у него не было ничего. И умрет он под нашим знаменем с черепом. То есть под тем, что теперь заменяет нам знамя.
Сопатый у нас – явление аномальное. Обычно жизнь наемника тяжела и кратка; боль и страх лишь изредка перемежаются случайными и мимолетными удачами. Свихнулся бы от такой жизни, кабы не нерушимое товарищество. И в ротах, и в шайках помельче… Но то не Черный Отряд.
И Костоправ, и я положили уйму сил на поддержание нашего братства. Пожалуй, снова пришла пора возродить обычай Ворчуна – читать Анналы вслух, чтобы люди помнили: они – часть сообщества, что долговечнее многих королевств.
– Сопатый, ты уж лучше вздремни пару часиков.
Он покачал головой. Старик наш, пока может, делает все, на что способен.
– Лейтенант наров… Зиндаб… шлет приветствия… и просит… ночью… быть настороже.
– Зачем, не говорил?
– Он вроде как… намекал… что Могаба… может… как стемнеет… решиться на… большие дела.
Могаба всегда замышляет большие дела. Дал бы Тенекрут ему возможность их начать наконец. Один-единственный слишком крупный рейд в неудачный момент – и Могаба лично узнает, отчего Тенекрута называют Хозяином Теней.
Сопатый сказал что-то на своем родном языке – Одноглазый его понимал. По тону – похоже на вопрос. Одноглазый в ответ издал несколько щелкающих звуков. Я решил, что старикан спрашивал, можно ли говорить в открытую при нюень бао. А Одноглазый заверил, что все в порядке.
– Зиндаб… – заговорил Сопатый, – велел вам… ребята… передать: слухи о… большой битве… наверное… правда.