Суровый урок

Джордан Пенни

— Нана умерла! Она погибла в автокатастрофе вместе с мамой и Томом, а мне пришлось приехать сюда и жить с ним. Я его ненавижу! Я не хочу больше с ним оставаться. Я мог бы жить с миссис Ричарде. Так было, когда Нана болела, а мама и Том уезжали. Я совсем не должен оставаться с ним — так сказала мама. Она сказала, что если я не хочу жить с ним, то и не должен. А я не хочу. Я его не люблю. Мама рассказывала, что он не хотел, чтобы я родился, ему это было нужно только для того, чтобы заполучить ее.

Прислушиваясь к его прерывистой речи, Сара сама с трудом удерживалась от слез,

и сердце у нее ныло от жалости к нему.

Из того, что он рассказал, а еще больше из того, что не рассказал, у нее начала складываться четкая картина случившегося. Его родители расстались, и он, очевидно, жил с матерью и бабушкой в другой части страны, а теперь, судя по его словам, потерял их в автомобильной катастрофе и живет с отцом. Бедняжка, он так несчастен, неудивительно, что он убежал, но, как бы ей ни было его жалко, как бы она ему ни сочувствовала, ей нужно выяснить, где он живет и кто его отец.

— Ты собираешься найти миссис Ричарде? Да? — рискнула спросить она, и он кивнул. — Где она живет? Далеко?

— В Лондоне, — ответил он с важностью.

— В Лондоне? Так ведь это же очень далеко! — воскликнула Сара сочувственно. — Ты долго шел?

— Я вышел после завтрака, — ответил он, ничего не подозревая. И Сара почувствовала себя виноватой перед ним. Но ведь все это ради его же блага и безопасности! — Мне пришлось подождать, пока мой отец не уедет на работу. Миссис Джекобс ушла за покупками, она не велела мне выходить из сада. Я ее не люблю.

Миссис Джекобс. Сара сжала губы. Конечно, она слышала, как миссис Битти упоминала о какой-то миссис Джекобс, которая жила в одной из соседних деревень. У нее создалось впечатление, что эти две женщины отнюдь не были друзьями.

— Ты оставил отцу записку? — спросила Сара.

Мальчик покачал головой и упрямо насупился.

— Ему все равно, он даже будет рад, если я уйду, — ответил он. — Миссис Джекобс говорит, что я мешаю и причиняю много не…

— Неприятностей, — подсказала Сара.

Он кивнул, сраженный, очевидно, ее способностью читать мысли.

Саре необходимо было узнать адрес мальчика и отвести его домой, хотя она ему и сочувствовала. Какими бы неприятными людьми ни были миссис Джекобс и его отец, никаких признаков плохого обращения с ним она не заметила — а она была достаточно опытна в этих делах. Несмотря на страх и подозрительность, в мальчике не было молчаливой, угрюмой замкнутости и ужаса, который обычно исходит от подобных детей.

Он действительно был несчастен, и она не могла не подумать: что же за человек его отец? У Сары создалось впечатление, что отец считает его помехой и обузой.

— А зачем ты идешь в Лондон? — допытывалась она.

— Разыскать миссис Ричарде. Я хочу жить с ней, а не с отцом, — ответил Роберт, и глаза его опять наполнились слезами. — Я не люблю его, — повторил он.

Инстинктивно Сара протянула к нему руки, и он бросился к ней, тельце его содрогалось от рыданий, когда она обняла его, гладя и успокаивая. Бедный малыш — а он ведь еще совсем малыш, хотя и старается казаться взрослым.

Потом, когда он немного успокоится, она постарается уговорить его вернуться домой, но сейчас важнее было завоевать его доверие и утешить его, а не расспрашивать, и поэтому она позволила ему выплакаться, а сама нежно покачивала его и гладила по светлой головке.

Сара не услышала предостерегающего гомона птиц, вспугнутых в этот момент прохожим, и поняла это лишь тогда, когда ветки плакучей ивы раздвинулись. Подняв голову, она увидела очень высокого сердитого человека с бешеными глазами.

— Роберт!

По тому, как вздрогнул и прижался к ней Роберт, она поняла, что за человек был перед ней.

— Все в порядке, Робби, — прошептала она нежно, рассердившись на его отца.

— Отпустите, пожалуйста, моего сына.

Это была не просьба, а приказ, и Саре тотчас же стало ясно: он абсолютно не понимает и не чувствует, что его поведение буквально парализует сына.

— Должно быть, вы — отец Роберта? — спросила она, подавляя раздражение и поднимаясь на ноги, что было отнюдь не просто, так как Роберт все еще цеплялся за нее. И тотчас она взяла учительский тон, начисто упустив из виду, что он совершенно не гармонирует с ее по-детски причесанными волосами и полным отсутствием грима на лице, пока не заметила, что пришелец посмотрел на нее сначала сердито, а потом презрительно.

— Да, — сказал он четко, — но я не имею ни малейшего представления, кто вы такая и что вы делаете здесь с моим сыном. Однако я хорошо знаю, как полиция относится к похищению детей.

Похищению… Ошеломленная тем, что он сказал, она так глубоко вздохнула, что слова буквально застряли у нее в горле.

Роберт прижимался к ней все теснее, и она не могла понять, кто из них дрожит сильнее: он от страха или она от негодования.

Наконец ей удалось перевести дух, и она ответила с жаром:

— Да, но таким же образом она относится и к жестокости родителей.

— Жестокости родителей?!

Он направился было к ним, но теперь резко остановился. Его лицо, покрытое загаром, вдруг стало совершенно белым — и не от стыда или чувства вины, а от гнева. Глаза его сверкнули, они были светло-светло-голубые. Как льдинки, подумала Сара вначале, но теперь они так запылали, что она едва ли не физически почувствовала на своей коже ожог.

Его волосы, по сравнению с волосами Роберта, были гораздо темнее, хотя, как она заметила, эти темные густые волосы на кончиках отливали золотом: вероятно, когда-то он жил в жарких странах.

Черты его лица удивительно напоминали черты сына, или, наоборот, Роберт был его маленькой копией. У них были одинаковые скулы, нос, рот, но, в то время как пухлая нижняя губа Роберта по-детски дрожала от волнения и страха, губы его отца выражали чувственность и сексуальность, что вызвало у Сары желание отодвинуться от него подальше, ее тело ощутило исходящую от него опасность, которая была куда сильнее его гнева и недовольства. Но Сара не задумалась над этим: ее очень беспокоил Роберт и его полная ужаса реакция на появление отца. У нее не было времени разбираться в собственном отношении к его отцу как к мужчине, охотнику, нахальному существу мужского пола, для которого она была привычной добычей.