Суррогатный наследник
Шрифт:
Доктор Мийярд уже встречал их у входа. Если он и удивился, увидев рядом с Никласом женщину и похожего на него ребёнка, то никак этого не показал. Однако Ник счёл нужным поставить доктора в известность на всякий случай, поэтому сказал:
— Добрый день, герр Мийярд. Это внук графини Лоренцы, а это его… эммм… няня.
— Очень неожиданно, — всё же удивился доктор, приподняв иссиня-чёрную бровь. — Ну что же, возможно это и к лучшему… Пройдёмте, нужно поторопиться.
— Расскажите подробнее, что случилось, — попросил Ник, двигаясь за доктором по знакомому коридору.
— Случился
— Какое интервью? — Ник нахмурился и переглянулся с Эммой. Та в ответ лишь пожала плечами. Они были слишком заняты детьми и собой, чтобы смотреть новости.
— Так вы не знаете? — Мужчина замялся и остановился посередине коридора. — Тогда мне жаль сообщить вам ещё одну неприятную новость: кто-то из ваших родственников слил, говоря простым языком, информацию о необычном появлении наследника и смерти родителей до его рождения. Ещё что-то о суде — я лишь краем уха слышал. В интернете вы наверняка это интервью найдёте. Так вот, новость о гибели сына и была скорее всего тем фактором, который спровоцировал инсульт у графини.
Никлас грязно выругался и посмотрел на перекосившееся в ужасе лицо Эммы. Погладил её успокаивающим жестом по лицу и сказал:
— Всё-таки сделали свой чёрный ход родственнички. Значит, война… Ничего, я с этим справлюсь. Но насколько плоха Лоренца?
— Честно говоря, мы сделали всё, что могли, но ей остались считанные часы. Всё осложняется тяжестью предыдущей болезни. Графиня всё реже приходит в себя и боюсь, что эту ночь она не переживёт…
Они как раз подошли к реанимационной палате, где Никласу и Эмме выдали по халату. Он молча посмотрел в глаза своей спутницы и она также молча кивнула в ответ подтверждая, что будет с ним рядом до конца.
В палате стоял стойкий запах лекарств, а на большой кровати терялась в трубках и капельницах худенькая сморщенная фигурка. Ник судорожно вдохнул ставший вдруг разреженным воздух. Как сильно она изменилась за эти месяцы! Вот и всё что осталось от грозной злой мачехи.
Лео как-будто ощущая напряжение мужчины завозился на плече и тихонько заплакал.
Бескровные веки графини затрепетали и медленно открылись, являя потухший выцветший взгляд. Он метался по сторонам, не находя точку фокусировки, и вдруг остановился на Никласе, покачивающем малыша в успокоительном жесте. В больных глазах сверкнула искра узнавания и тонкие перекошенные губы с трудом прошептали так, что рядом стоящий Никлас еле услышал:
— Фел… сын… внук…
И с блаженной улыбкой на бескровном лице снова закрыла глаза. Никлас сморгнул набежавшие слёзы: в последний путь она уходила счастливая, в слепой вере, что Феликс жив. И, вполне возможно, она встретится на небесах со своим сыном и мужем, чтобы смотреть оттуда, как строит свою жизнь и жизнь их наследника Никлас. В этот момент мужчина жалел лишь о том, что не нашёл в себе сил приехать раньше и познакомить её с Лео. Понимая, что откуда-то
Никлас повернулся к Эмме и увидел, как она не скрываясь тихо плакала и слёзы стекали по её покрасневшим щекам. Слишком отзывчивая, чтобы пройти равнодушно мимо чужой боли.
— Возьмёшь Лео? — попросил он и Эмма торопливо кивнула.
— Конечно, мы подождём тебя на аллее у парковки. Столько, сколько тебе нужно, чтобы попрощаться.
Никлас передал ей ребёнка и присел на стул рядом с кроватью. Он вспомнил, как умирала его мама и ушедшая давняя боль вновь сковала его грудь словно в тиски. Кто мог подумать, что когда-нибудь они окажутся с Лоренцей вот так, один на один. И он будет смотреть на её уход прощая всё и прощаясь навсегда.
Почему-то в этот момент он не помнил всё то зло, которое она ему сделала. Но перед глазами стояла картинка: однажды он болел, а Лоренца пришла посреди ночи, чтобы померить ему температуру. Она дала мальчику лекарство и несколько минут держала его за руку, даря безмолвное успокоение. Наверное, не зря он выискал эту сцену в своей памяти — пришло время ответить взаимностью.
Никлас приподнял сухую сморщенную ручку, опутанную паутиной капельниц, и несильно сжал её, даря последнее тепло. Прикрыл глаза и молился. Молился как умел за её упокоение.
Сколько он так просидел в прострации — неизвестно, пока пищящий звук приборов не вывел его из задумчивости. Влетевшая в открытую дверь медсестра проверила параметры и грустно посмотрела на Ника:
— Мне очень жаль…
Всё. Он это уже понял по тому, как обмякла в его руке её рука. Он ощутил громадное облегчение: смог, успел проводить свою мачеху в последний путь и подарить ей своё прощение. Возможно ей оно было не нужно в её забытьи. А вот ему — очень. Просто необходимо, чтобы отпустить, наконец, прошлое, и двигаться дальше.
Похороны проходили с размахом, соответствующим для графини положением в обществе. Снова, как и шесть месяцев назад Никлас наблюдал за вереницей аристократов и известных людей, пришедших проститься с Лоренцей. Он нисколько не сомневался в истинных причинах такого почтения, ведь за несколько лет, которые графиня провела в пансионате о ней никто и не вспомнил. Нет. Этим людям, с плохо скрываемым любопытством под маской скорби, было интересно выяснить подробности последнего скандала, посмотреть на реакцию Никласа, увидеть своими глазами уже знаменитого, несмотря на свой младенческий возраст, наследника.
Именно поэтому ни Лео, ни Эммы с дочерью на похоронах не было. Да и вообще он отправил их в свою старую квартиру на несколько дней, так сказать, подальше от вездесущих любопытных глаз и камер журналистов, которые освещали траурную процессию.
Никлас мог гордится своим хладнокровием: он спокойно и витиевато отвечал на каверзные вопросы так, что сути было не понять. Незачем им было знать все подробности, тем более, что вопрос с родственниками был не решён и находился в острой фазе судебного процесса.