Сущности. Эволюция
Шрифт:
Маргарита Островская покинула семью, когда Андрею было десять. Просто сообщила мужу и сыну: «Мальчики, вы у меня умницы, сами разберётесь» и ушла. Когда Порохов случайно узнал, что Игорь – глава небольшой команды Зрячих – знаком с Маргаритой, то он поговорил с ним, и Игорь тогда предположил, что Островская не хотела видеть, как стареют дорогие ей люди. Но Андрей понял бы это, если бы ему самому было лет восемнадцать – тогда мать могла быть уверена, что он не Зрячий.
Разгадка оказалась проще, и ответила на эти вопросы уже сама Маргарита.
Ей угрожали. И угрожали найти всю её семью.
Андрей, подумав, понял это и принял. Он давно уже не злился на мать, но привыкнуть, что она есть, ей можно позвонить, что она может что-то приготовить и привезти или просто предложить сходить вместе в ресторан – было невероятно сложно. Как заново впихнуть в себя что-то, называющееся новой привязанностью. Ещё сложнее было осознать то, что Маргарита тоже Зрячая. Что она знает и понимает, с чем он столкнулся меньше года назад и кем он стал. Что она так же рискует собой и сражается с теми, кто паразитирует на людях. Что он действительно может рассказать всё, а не тщательно фильтровать ответ на вопрос: «Как прошёл день?»…
Впрочем, Маргарита планировала снова вернуться за океан, значит, привыкать придётся ненадолго. На вопрос Андрея, есть ли у неё там кто-то, мать, правда, невесело улыбнулась и ответила, что Зрячих там меньше, а сходиться с обычным человеком снова она не готова.
А вот с Ларнисом она удивительно быстро нашла общий язык, и Андрей наблюдал, как его мать и его друг иногда вдвоём куда-то уезжают и возвращаются довольные общением и проведённым временем.
– О чём задумался?
– О Маргарите, – тут же отозвался Порохов, ковыряя вилкой отличное мясо. – Надо будет её тоже пригласить.
– Да, конечно, – Ларнис уже сидел на стуле нормально, уплетая свою порцию. – Думаешь, сразу рассказать всем про эту ситуацию?
– Ты против?
– Нет, уточняю. Хотя, конечно, связи Игоря позволят разобраться, что там найдут в телефоне девушки. И куда вообще докопается полиция.
– Интересно, насколько долго сохранится её аура, пугающая Прилипал?
– И только ли Прилипал? – закончил за Андрея его мысль Ларнис. – Кажется, придётся ехать с ней в морг. И позвать остальных.
– Значит, поедем, – кивнул Порохов, взяв телефон и набирая в общей группе короткое описание произошедшего с предложением прокатиться в морг.
Пока ждал ответы, продолжил кушать. Готовила его мать хорошо, аж на зависть.
– Я тебя, правда, хотел кое с кем познакомить, – внезапно улыбнулся Ларнис, – но ничего, подождёт немного.
– С кем?
– С Нааром. Он – наш Художник, – Сирена выделил слово «наш», и Андрей понял, что это кто-то из сородичей Ларниса.
– О, – Андрей вздохнул. Это тоже было любопытно. – А он тут тоже проездом в городе? Выставка?
– Нет, – рассмеялся Сирена, – он последние пару месяцев живёт в своих мирах – внутри картин. Но как раз планировал с нами прогуляться.
Порохов уже слышал о том, что картина, висящая в гостиной Ларниса, по сути, проход куда-то в целый мир, написанный в холсте. Но ни разу не видел этому подтверждения.
– А к нему?..
– И к нему тоже.
– Давно хотел спросить – что значит, он рисует мир?
– То и значит. У него каждая картина – часть мира, который расположен по ту сторону холста. По сути, когда он пишет картину, то создаёт целый кусок этого мира. Горы, леса, города, море, озёра, реки – что угодно. И там, внутри, они плавно переходят друг в друга.
Порохов некоторое время пытался осознать, что ему говорят правду, потом медленно кивнул:
– А если он внутри того мира рисует картину? То… Будет проход ещё глубже?
– Нет, он просто выносит картину в этот мир, и тогда у него там появляется то, что написано.
– А он сам там живёт? И…
– И там он может всё, что угодно. Он бог того мира, пожалуй, это лучшее определение.
– Но ведь его картину можно уничтожить? Это его не убьёт? Если картину разрезать?
– Тогда появится очень злой Художник и убьёт вредителя. Он не привязан к мирам внутри, может их покинуть в любой момент, но чувствует все свои картины, – Ларнис хмыкнул, встал, наливая в чайник воды и включая его. – Кофе, чай?
– Да я минералки выпью, – Андрей закончил свою порцию и посмотрел в чат. – Леона не в городе, Каин пока занят, Игорь и Маргарита готовы поехать с нами в морг… – он помолчал. – Надеюсь, что после этого я всё-таки доберусь и сам увижу Художника и его миры. А то пока слабо верится в реальность подобного.
Ларнис переливчато рассмеялся, и Андрей не сдержал улыбки: Сирена умел заразить своими эмоциями.
Смотреть из тёплого уютного кафе на морозную, серую, заснеженную улицу Лазарю нравилось всегда. И он всегда старался выбрать место у окна, заказывал еду и много чая (фрукты, травы, обжигающая пряная смесь) и неторопливо ел.
Он знал, что хостес в кафе предлагают места у окон кому-нибудь презентабельному, и это его радовало: он всегда получал желаемое. Высокий рост, хорошая фигура, длинные тёмные волосы, забранные в хвост, ухоженное гладко выбритое лицо и тёмные глаза – его принимали за бизнесмена и с удовольствием приглашали сесть ближе к окну. Побыть «витриной».
Лазарь рассматривал прохожих: вечерний час пик, все торопятся, успевают, бегут. Уставшие и не очень люди, как вспышки радости и молодости – студенты, готовящиеся в эту пятницу как следует оторваться, курьеры, снующие то тут, то там. Огромный, живой, бурлящий делами город. Лазарь ни капли не жалел, что добрался до него.
Телефон молчал. Мужчина ждал звонка и не мог понять, почему Лиза до сих пор не вышла на связь.
Лиза. Лизонька.
Каштановые волосы, неуверенность в себе, откровенная любовь к айдолам (Лазарь бывал в Корее, видел этих несчастных заложников фанатов и даже сошёлся кое с кем лично, ненадолго), восторг от Лазаря…
Лиза, которая не звонит.
Лазарь покрутил в руках телефон, сделал глоток «Рубинового наследия», сам выбрал нужный контакт из списка и нажал на прозвон.
На том конце ответили, но вместо голоса Лизы оказался чей-то чужой, мужской, незнакомый.