Суси-нуар. Занимательное муракамиедение
Шрифт:
В «Городе с призрачной стеной» (повести, написанной пятью годами раньше, которая и легла в основу фабулы «Конца Света») у героя есть девушка, которая долго страдает странной душевной болезнью, а потом кончает с собой. В частности, она рассказывает герою, что сейчас в этом, внешнем, мире существует лишь ее тень. А сама она существует совсем в другом мире и в другом месте – у себя внутри.
– Город обнесен высокой стеной, – говорила ты. – Не очень большой, но и не такой тесной, чтобы в этом городе задохнуться.
Так Город получил свою Стену.
А ты все говорила дальше, и постепенно по Городу побежала
В тусклых лучах заката мы стояли, соприкасаясь плечами, и смотрели на этот город59.
Что важно: в финале этой повести герой не остается в Городе, а убегает в другой мир вместе с тенью. А в предисловии к русскому изданию «Страны Чудес» сам Мураками пишет:
Повесть опубликовали в одном литературном журнале, но мне самому не очень понравилось, как я ее написал (если честно, у меня в то время не хватило мастерства придать хорошей задумке нужную форму), и поэтому я не стал заводить разговор об отдельном издании, не стал ничего переписывать, а просто отложил рукопись на потом. Чувствовал: придет время – и я к ней вернусь. Эта сюжетная линия очень много значит для меня, и я долго искал в себе силы, чтобы переделать ее как надо.
«Как надо»?
Да, я подумываю о том, чтобы написать для «Конца Света» продолжение, – отвечает Мураками читателям. – Или, по крайней мере, нечто связанное с этими образами – о том, что случилось с героем и его женщиной, когда они ушли в Лес и т. д. Возможно, не очень скоро, но когда-нибудь напишу. Некоторые линии этой истории мне и самому хотелось бы отследить дальше60.
По-японски роман называется так: «Сэкай-но овари то Ха: добойрудо ванда: рандо».
По-английски – «Hardboiled Wonderland and The End of the World».
То есть название романа «перекручено», как лист Мёбиуса, даже на уровне языка.
И вот мы держим в руках целых три литературных штампа: «Hardboiled», «Wonderland» и «The end of the world». Благодаря умнице Заходеру (пухом земля ему), мы уже как бы знаем, что «Wonderland» – это «Страна Чудес». «The End of the World» – тоже ясно: «конец света» и больше почти никак. А что делать с «Hardboiled»? «Hardboiled detective story» – литературный термин. В 1930—1940-е годы на смену классическим детективам, в которых Шерлок Холмс или Эркюль Пуаро в спокойной обстановке разматывали нити преступления, пришли «hardboiled detective stories», где сыщику еще и самому нужно ноги уносить… Но у нас нет традиций своих детективов.
Нет, Григорий Шалвович, я не исключаю, что Фандорин – уже русский Джеймс Бонд. Но отдельного названия для подобной литературы вы же сами пока не придумали.
Тогда я решил поколдовать в духе перевода «Pulp Fiction». «Криминальное чтиво» динамичнее. «Бульварное чтиво» для такого фильма все-таки вяловато.
«Страна Крутых Чудес»?
Начал проверять «на живых людях» – те морщатся: дескать, в слове «крутой» слишком сильна коннотация с жаргоном «новых русских»… На литературных вечерах в «Проекте О.Г.И.» и в Хабаровске предлагал аудитории вместе придумать название. И триста человек одновременно сидели и сообща «рожали» название романа. Получилось очень весело, я даже не ожидал. Хотя ничего путного так и не вышло. И лишь чуть позже в каком-то полубреду-полусне
Поменять же в русском названии порядок «Страны» и «Конца Света» пришлось ради элементарной певучести и той самой ритмики, которую ставит во главу угла сам Мураками. Тем более что начинается книга именно со «Страны Чудес».
Воистину, чтобы разгадать все загадки этого «хардбойлда», пришлось бы написать отдельный роман…
Но все же к самой главной загадке, непосредственно связанной с японским языком, я поместил ключ – «Комментарий переводчика» в конце книги. Судя по письмам, многие сумели воспользоваться этим ключом по назначению. Хотя и не все.
Вот он, этот комментарий:
КОКОРО (яп.):
1) Душа, сердце, чувство, мысль, воля, память.
2) Суть, сущность, смысл, разгадка, ответ.
От звукоподражания коро-коро – кубарем, кувырком. «Коро-коро кавару» (идиома) – меняться, как флюгер на ветру.
Из японско-русского словаря изд-ва «Кэнкюся» под ред. Т. Фудзинума, Токио 2000.
Признаюсь, вставляя этот комментарий, я рисковал: а вдруг какие-то читатели обидятся – ну вот, тоже мне переводчик, свою работу на читателя перекладывает, трудись теперь за него. И все же я надеюсь, что подобный ход позволит читателю растянуть удовольствие от этой книги в голове «на подольше». А кому-то, возможно, даже захочется сразу перечитать.
Как и предыдущие книги, весь шестисотстраничный роман закручен на противостоянии миров, в каждом из которых герой отчаянно ищет спасения. Но если в «Стране Чудес» он пытается спасти свое сознание, то в «Конце Света» этот же человек пытается обрести нечто большее (для рассказчика, по крайней мере) – собственную… человечность?
По-японски это и называется «кокоро» – столбовое понятие японской этики и эстетики. Нечто обратное сознанию – и потому в принципе непознаваемое. И переводимое всякий раз по-разному, исходя из контекста.
Вот что искал в библиотекарше герой, когда играл ей на аккордеоне и вылавливал ее сны в светящихся черепах единорогов.
Вот что она пыталась вновь обрести, вспоминая пропавшую мать.
– Найди мне меня, – просит она Читателя Снов, а в оригинале это – «найди мое «кокоро». Именно «кокоро» (введем же это замечательное слово в наш обиход!) он отыскал в старом черепе животного, умершего от бремени человеческих грехов, – «кокоро», сердцевой элемент иероглифа «любовь». И полюбил эту женщину, даже не понимая этого, бросив ради нее свою тень, уже уговорившую его бежать из этого мира. Для него не могло быть другого мира: он создал этот и был за него в ответе.
Что же это по-нашему?
Душа? Но потерявший душу в нашем понимании – злодей, а они – не злодеи, они просто добрые и несчастные люди, потерявшие себя. Не говоря уже о том, что для понятия «душа» у японцев есть вполне адекватное слово «тамасии».
Сердце? То же самое, даже хуже. Тем более сама фраза «найди моё сердце» – какой-то эстетический бр-р…
Память? Но потерявший память – счастлив, а они несчастны по определению.
Вконец отчаявшись, пользуюсь случаем и спрашиваю у самого Мураками. Ответ получаю такой: