Сусси
Шрифт:
– Ну и сдохнем, - тихо сказал Дима.
– Так или иначе. Кончай причитать. Что ты, как старая бабка…
– И ребята черт знает где… Я вот что подумал - мы ведь сами выбираем эти туннели. Можем выбрать короткий, можем - длинный…
– Можем бесконечный. Но как мы это делаем?
– Шварц меня пытал - о чем я думаю, когда вхожу в туннель. Ну, о чем я думаю?! Знал бы - записывал! А ты? Есть какая-то связь между нашими мыслями и длиной туннеля?
– Есть, вероятно. Я дольше всего проболтался, когда речь
– А думать о жене ты не пробовал? Дима вспомнил свою Юльку.
Он не умел по ней тосковать и не знал, каково на вкус это ощущение - жена всегда была рядом, они даже на сутки еще ни разу не расставались. Вот только этот распроклятый эксперимент. Свое скверное настроение он приписывал чему угодно - только не элементарной тоске.
– Жена - не то, - подумав, сказал он.
– Но что-то нужно держать в голове очень сильное, тут и Шварц прав, и ты прав.
– «Одна, но пламенная страсть», - процитировал Андрей школьный учебник литературы.
– Так где ж ее взять? Она по заказу не генерируется!
– Вот мы сейчас теоретически должны думать о том, что нам нужно спасать близких, вообще людей, страну, наверное, тоже - и что? Ни хрена же не получается! Когда я на паровозе в этот самый туннель уходил, знаешь, о чем думал? Что моя благоверная обязательно забудет рыбам бульбулятор включить! Его дважды в день включать надо. И черепашку сырым мясом кормить… У тебя был когда-нибудь аквариум?
– У меня собака была…
Допили пиво. Разом встали с лавочки. И разом же повернулись на звук шагов.
К ним так быстро, как только мог, шел Иван Онуфриевич.
– Пацаны, наши нашлись! Слышите?!
– Где?
– хором спросили оба тридцатилетних пацана.
– В Туркмении где-то, в степи! С ними связались - они ничего, держатся, сайгака добыли и зажарили! Ночью, говорят, на танке грелись, у него мотор тепло дает.
– Туркмения - это сколько же километров?
– спросил Андрей, а Дима насупился. Морщинка меж бровей стала совсем суровой.
Это было несомненной удачей эксперимента - перенести этакий груз за тридевять земель. Неизвестно, о чем думали «исчезальщики», когда им удалось влезть в какой-то особенно длинный канал. Но и он вел куда-то. Требовалось же - в никуда…
В рубке имперского крейсера «Звезда Ацах-Но» собрались все командиры десанта, включая шефа медицинской службы Аэрит Мар-Деа-о-Деа.
– Докладывай, Эги, - не соблюдая титулования, велел старый командор Пореастон Мар-Ардун-о-Ардун.
– Доклад мой краток - мои бортовые даторы не могут идентифицировать эту звездную систему. Я несколько раз пытался запросить даторы столичного астрономического управления - связи нет.
– Когда последний раз была связь?
– Когда проходили малое кольцо Зеследера.
– Так, хорошо. Шеф даторной службы!
– Все машины в полном порядке, командор. Сейчас закончили очередное тестирование. Дважды обновляли матобеспечение дальней связи. Результата нет.
– Ты, Оссе.
– По данным наблюдений, на единственной обитаемой планете - техногенная цивизизация второго уровня, категории «Лако».
– Ты, Икко.
– Катер по вашему приказанию выведен на орбиту, десант готов исполнить свой долг.
– Икко, задача экипажа - не военные действия, а только наблюдение. Даже при ярко выраженной агрессии - в наступление не переходить, держать оборону. Ты понял меня, Икко? Их оружие не может причинить нам вреда.
Командир бойцов отсалютовал с демонстративной четкостью.
– Почтенный Кесси Дор Диззи, третий из Диззи-сен-Пил, отец сыновей…
Такое официальное обращение на корабле употреблялось редко и могло означать сильное недовольство командора.
– Третий из Диззи-сен-Пил здесь и слушает, - отозвался, выйдя вперед, шеф разведки.
– Ты беседовал с пленником?
– Дважды и трижды, командор.
– Ты обещал ему свободу, благосклонность правящего дома - все, что полагается?
– Да, конечно. Но, командор, он уже ничего не хочет и ничего не боится.
– Аэрит?
– Он формально здоров, но его обременяет скопившаяся усталость, - доложила единственная дама в рубке.
– Он не отказывается от пищи и от цикличных отправлений, но его организм как будто сам себя поедает изнутри.
– Может ли быть так, что неудачно взятый пленник приносит экипажу несчастье?
– спросил тогда командор.
– Кто-нибудь сталкивался с подобным явлением? Слыхал о подобном?
– «Предания рода Деа» и «Кодекс ночных жрецов» содержат сведения, - тут же ответил корабельный первоначальный жрец, чье ало-бирюзовое одеяние выделялось среди голубоватых и зеленоватых командирских плащей, как гроздь соцветий прыгучей лианы, ненароком залетевшая в пруд.
– Да, командор, содержат сведения о недоброжелательности пленников, которая обретает сперва духовную, затем телесную плоть. В «Молении о защите» это упоминается - коли прикажете, я могу совершить «Моление о защите».
– Давно бы пора. Кесси…
– Командор?
– Прикажи привести сюда пленника.
Шеф разведки отбил притупленным коготком сигнал на синем шарике внутрикорабельной связи.
– Аэрит, у тебя есть сейчас мужья или ты свободна?
– Свободна, командор. Это были временные мужья.
– Иче…
– Слушаю, командор.
– Освободи свою каюту для пленника.
Шеф штурманской бригады в восторг от такого приказа не пришел. Но командору было не до восторгов самолюбивого штурмана. Он готовился к разговору.