Суть Времени 2012 № 3 (7 ноября 2012)
Шрифт:
Во-вторых, для специалиста вопрос «сколько есть?» звучит неправильно. И он обязательно станет его уточнять, и задаст кучу встречных вопросов.
Он спросит, что именно вы имеете в виду?
Сколько есть — при сегодняшнем уровне геолого-геофизической изученности территорий?
Сколько есть — при сегодняшних технологиях добычи?
Сколько есть — при сегодняшних спросе на сырье и ценах на глобальных рынках?»
В-третьих, специалист объяснит, что в мире давно идет тихая и громкая война за энергоресурсы. И потому большинство из тех, кто о реальном количестве ресурсов что-то новое узнает, эту информацию так или иначе либо скрывает. Либо — нужным для себя образом препарирует, впаривая конкурентам
В-четвертых, очень большую часть энергоресурсов в современном мире разрабатывают государственные корпорации. И государства, которые с полным основанием считают эти ресурсы стратегическими, данные об их запасах, а иногда и о масштабах добычи — до сих пор строго засекречивают.
Конечно, для ответа на вопрос «сколько» существуют научные (разумеется, на уровне сегодняшнего развития науки) способы определения границ: не менее такого-то количества, не более такого-то количества. Например, для определения «границы снизу» есть (с определенной оговоркой на возможные фальсификации) достаточно строгое понятие «доказанные запасы», или «резервы» сырья. Что это такое? Я называю, к примеру, определенную цифру запасов какого-либо сырья. Какую часть из этих запасов можно называть доказанной? Согласно международной классификации, только ту часть, по отношению к которой в существующих условиях (применяемых методах добычи, реальной рыночной конъюнктуре и т. д.) можно утверждать: «Мы добудем это количество сырья с вероятностью 90%».
Бывает так, что для добычи нефти на определенном месторождении с определенной глубины (а уже выявлено, что она там «в принципе» есть) потребуется — при существующем уровне технологий и цен — затратить столько же (или больше) энергии, сколько можно получить от извлеченной нефти. И тогда, хотя эта нефть физически есть — это оспорить невозможно, но в сегодняшний ответ на вопрос «сколько в мире есть нефти» ее включать нельзя.
А если нельзя, но очень хочется? Если от того, включена ли эта нефть в резервы или же находится в категории ресурсов разной степени доказанности (а ведь на то, чтобы ее обнаружить, уже истрачены огромные деньги и труд), зависит судьба нефтяной корпорации? Если от решения «включить или не включить в резервы», зависит, продолжит ли корпорация расти или объявит себя банкротом? Тогда можно чуть схимичить и записать часть ресурсов в резервы. На эту тему в мировой нефтяной отрасли скандалы — каждый год! А раз такие скандалы есть — разница между «не менее» и «не более» обязательно «плывет».
Но ведь вопрос «сколько есть в резервах» проблему не исчерпывает. На него наслаиваются дальнейшие вопросы:
— сколько есть в резервах и сколько в ресурсах, и насколько перспективны ресурсы?
— где и у кого есть?
— какого качества?
— как взять и доставить потребителю?
— сколько добывается и уже добыто?
— сколько прибывает в резервах и ресурсах, где и за счет чего?
— как будут выглядеть завтрашние и послезавтрашние «есть» и «осталось»?
По каждому из этих вопросов налицо не только множество оговорок и сомнений, но и заведомая сознательная «недопрозрачность» в ответах, которые дают те, кто действительно что-то знает. Именно это и предопределяет широкие возможности (и масштабы) использования мифов и фальсификаций в холодной энергетической войне.
Начнем разбираться в этих вопросах с нефти.
Уже после
— добыча начинается с нуля;
— добыча повышается до пика, который никогда не может быть превзойден;
— как только пик пройден, наступает падение добычи, пока ресурс не будет исчерпан.
Оспорить «правило Хабберта» пока никто не смог. И с тех пор по всем полезным ископаемым, а затем и по многим другим ресурсам (от площади освоенных сельскохозяйственных земель до рыбных ресурсов океанов) постоянно публикуются и оспариваются оценки: пик уже пройден или еще предстоит, и что человечеству делать после пика, по мере исчерпания ресурса?
Здесь я считаю важным подчеркнуть, что именно на применении «правила Хабберта» строились те расчеты, которые позже породили:
— понятие «глобальная проблематика»;
— череду национальных и международных организаций (в том числе, знаменитый Римский клуб), которые должны были искать и предлагать миру решения для «глобальной проблематики»;
— доклады Римскому клубу, начиная с доклада «Пределы роста», написанного супругами Медоузами и имевшего огромный резонанс;
— концепцию «Устойчивого развития», которая предлагала различные пути ограничения этого самого роста. И стала одним из самых сильных инструментов ведения энергетической (и в целом экономической), а также социально-демографической и т. д. войны.
Но вернемся к нефти.
Ее совокупные мировые резервы, которые называют по итогам 2011 г. разные организации и специалисты (Международное энергетическое агентство, «Бритиш Петролеум», эксперты «Голдман Сакс» и др.) оцениваются на уровне от 1,2 до 1,4 трлн баррелей (баррель — 159 литров, в тонне нефти в среднем около 7,4 баррелей — это зависит от сорта). А мировая добыча нефти в последние годы составляет (тут все более точно) в среднем около 84 млн баррелей в день (30,7 млрд в год). Отсюда легко подсчитать, что существующих мировых резервов хватит примерно на 40 лет.
Но это — «в принципе». А в реальности? У кого-то этой нефти, скажем так, залейся, а у кого-то совсем нет. Но нужна она всем. И это — первая «болевая точка», вокруг которой разворачиваются энергетические войны.
У кого же есть нефть, и сколько?
Если верить последнему (за 2012 год) докладу «Бритиш Петролеум», то сегодняшний мировой состав «первой десятки» стран по нефтяным резервам (в млрд баррелей) таков:
Венесуэла — 296,5
Саудовская Аравия — 265,4
Канада — 175,2
Иран — 151,2
Ирак — 143,1
Кувейт — 101,5
ОАЭ — 97,8
Россия — 88,0
Ливия — 47,1
Нигерия — 37,2
США — 30,9
Однако очень многие специалисты приведенным данным не очень верят или совсем не верят. Как по причинам секретности реальных резервов, так и по причинам сомнений в процедурах включения/невключения в резервы конкретных месторождений и залежей.
Например, в нефтяной актив Венесуэлы включена так называемая тяжелая нефть бассейна Ориноко, которую добывать гораздо сложнее и дороже, чем легкую. А легкой нефти у Венесуэлы тоже много, но не настолько — порядка 80 млрд баррелей. Еще более серьезное сомнение насчет резервов в отношении Канады, где почти все включенные в подсчет ВР резервы (кроме 6 млрд баррелей легкой нефти) находятся в нефтеносных песках бассейна Атабаска, и перспективы их масштабной коммерческой добычи далеко не ясны.