Суть времени. Том 3
Шрифт:
В первый момент, когда люди хотя бы откроют глаза… «На непроглядный ужас жизни открой скорей, открой глаза…» В первый момент, когда глаза откроют по-настоящему, начнется выход из состояния «ням-ням». Как только начнется этот выход, «ненямнямное» начнет объединяться и притягивать к себе все больше другого, того, что еще из «ням-ням» не вышло (в ком человеческое содержание тоже сохранилось, ибо сохранилось оно в каждом). Чем больше при этом так называемый маленький человек ощутит себя творцом истории и поймет, что это тяжкий труд — ее творить, что это требует выхода из «ням-ням», но что это возможно, тем больше народ реально начнет подниматься
Когда он по-настоящему поднимется на эту борьбу? Поднимется он, только выйдя из этого «нямнямного» состояния, а этот выход надо начинать каждому с себя. Считаешь ты, что уже вышел, уже встал на путь борьбы, уже реально решил, что вот она, развилка, и по этой развилке ты пойдешь трудным путем, путем бесконечных жертв, путем бесконечных, невероятных трудовых усилий.
Да, мы создали театр тогда, когда его нельзя было создать в Москве, и мы превратили его в профессиональный тогда, когда это было практически невозможно. Но на это были положены жизни людей, невероятные трудовые усилия, люди отказывались, совершая эти усилия, от всего того, что сулит им молодая жизнь. Они ради этой радости, этого счастья отказывались от удовольствий.
Вот только тогда, когда этот поворот происходит, произойдет следующий шаг.
Только тогда, когда в душе будет восстановлена любовь к тому, что у тебя хотят отнять (а это требует погружения в свою историю, в смысл, в смысл своей исторической судьбы), — произойдет еще один шаг, потому что ты окажешься тогда над бездной утраты, но ты будешь в этот момент вооружен любовью. И тогда начнется твоя трансформация. Только тогда, когда ты встанешь на путь конкретного дела, начнешь объединяться с другими, когда ты поверишь в то, что ты это дело сможешь довести до конца, ты окончательно превратишься из «ням-ням» во что-то другое, из зайчика в ежика.
Это возможно, это часто происходит. Это технология. Позиция филина отвратительна. Вопрос не в том, чтобы сказать всем: «Надо сделать вот это», но не сказать, как. Вопрос в том, чтобы обсуждать это «как» до деталей, понимать, что это «как» и есть ответ. И что это ответ на страшные вызовы.
Вообразите себе, что мы как общество, как народ не даем ответ на вызов, связанный с Будановым и всем, что за этим последовало. Вы подумайте, как разгорится пламя и во что превратится ситуация. А ведь этих вызовов будет очень много. Все уже подготовлено.
Все уже подготовлено.
Подготовлены и официальные беспомощности, и антиофициальные двусмысленности. И задача сейчас состоит не в том, чтобы чему-то противопоставить анти-. Этого только и ждут. Есть глобализм и антиглобализм. Антиглобализм для глобалистов очень желанен, потому что, практически, это игра в две руки. Эти антиглобалисты своими экстазами только подчеркивают безальтернативность глобализма.
А есть альтерглобализм. Мы не зря все время говорим обо всем альтернативном, вплоть до альтернативного государства. Есть альтерглобализм, и его-то боятся больше всего. Сейчас боятся не анти-«Селигера», а альтернативного «Селигера». Альтернатива не есть анти-. Альтернатива гораздо сильнее и гораздо глубже.
Мне ничего не стоило объединяться с либероидами в конце 80-х годов в проклятиях Коммунистической партии и идти от триумфа к триумфу, превращаясь в очередного пожинающего плоды олигарха. Но я с отвращением это все отверг, потому что я понимал, что это и есть испытание. Что достаточно принять этот искус, и ты будешь еще одной разновидностью этого самого «ням-ням» — жирной, самодовольной, тупой, купающейся в удовольствиях, пустой. А по ночам тоскующей по поводу того, что были ведь другие возможности, что ведь жизнь-то одна, а счастье-то упущено и разменено на эти вонючие удовольствия…
Отказ от подобных соблазнов — это и есть тот тест, который стоит сейчас перед так называемыми националистами. Это очень разные люди, многим из которых мы с радостью протягиваем руки. А по отношению ко многим из которых, коль скоро речь идет о защите целостности страны, мы снимаем даже самые глубокие противоречия.
Но есть вирусы, и что именно эти вирусы делают, понятно. И как они устроены, понятно. И какова их история, понятно. И это было всегда. Поймите! Ознакомьтесь внимательно не с вонючей конспирологией, а с историей! И вы это увидите. Вы увидите, как тюрок поднимали против Османской империи. Как именно вставала против нее Анатолия. Как тюркский фактор использовали для разрушения империи наряду с арабским или сирийским. Вы увидите, как одновременно с польскими мятежами или мятежами на Кавказе пытались что-то сгоношить в России. Как поднимали тост «за нашу и вашу свободу». Вы увидите, как сеялись противоречия между ханьцами и маньчжурами в Китае. Вы увидите, что происходило в Австро-Венгерской империи.
И вы увидите, что происходило в СССР, когда ведь соблазнили народ-держатель на то, чтобы сказать: «А не выйти ли РСФСР из состава СССР?». Это сказал Валентин Распутин и подхватили многие другие. Они даже сейчас по этому поводу не сокрушаются, а любуются своим тогдашним поведением, называя себя при этом националистами. 26,5 миллионов русских не досчитались! Породили этот самый демографический «русский крест», когда за счет слишком ранних смертей и обрушения рождаемости народ сократился чуть ли не на 15%. Вот это все сделали, науку свою разрушили, культуру разрушили и радуются, гордятся. Ведь это тоже есть. Это же не мы выдумываем. Оно же налицо.
Но это не конец. Если мы допустим еще один виток того же самого, если еще раз вирус окажется в ядре, то мы потеряем даже то прискорбное, тягостное, неправильное существование, в котором сейчас находимся. И никто это существование не восхваляет.
В том, что страна распадается, виновата власть. Власть, которая не смогла переломить регресс. Власть, которая купается в гедонизме в тот момент, когда требуется аскетизм и решимость действительно выводить страну из чудовищного состояния. Власть, которая не видит ни внутренних, ни внешних угроз. Она виновата в том, что возникли эти тенденции.
И что? Мы еще больше будем усугублять тенденции или преодолевать их? Мы подумаем над тем, что происходит с нами и с другими народами, как эти народы ввергают в катастрофу за счет примерно одной и той же технологии, и постараемся катастрофу преодолеть? Или мы будем плыть в потоке событий, двигаясь в сторону этой катастрофы? Конечно, так удобнее, проще. Но ведь это стыдно, это отвратительно! И это абсолютно пагубно.
Мы постоянно в этом цикле передач будем обсуждать вызовы, осмысливать эти вызовы. И обсуждать ответы. Потому что мы убеждены, что с помощью тех или иных конкретных шагов, которые мы намерены делать и уже делаем, надо выводить общество из состояния «ням-ням». Те, кто из него вышел, должны объединяться и выводить других. Это нужно делать шаг за шагом. Это самая тяжелая и самая нужная политическая работа.