Суть времени. Том 4
Шрифт:
Гамлет
Нет, жить В гнилом поту засаленной постели, Варясь в разврате, нежась и любясь На куче грязи…Королева
О, молчи, довольно! Ты уши мне кинжалами пронзаешь. О, пощади!Гамлет
Убийца и холоп; Смерд, мельче в двадцать раз одной десятой Того, ктоКоролева
Довольно!Гамлет
Король из пестрых тряпок…Входит Призрак.
Спаси меня и осени крылами, О воинство небес! — Чего ты хочешь, Блаженный образ?Королева
Горе, он безумен!Гамлет
Иль то упрек медлительному сыну За то, что, упуская страсть и время, Он не свершает страшный твой приказ? Скажи!Призрак
Не забывай. Я посетил тебя, Чтоб заострить притупленную волю. Но, видишь, страх сошел на мать твою. О, стань меж ней и дум ее бореньем; Воображенье мощно в тех, кто слаб; Заговори с ней, Гамлет. …Королева
Что ты видишь? …Гамлет
Вы ничего Не видите?Королева
Нет, то, что есть, я вижу.Гамлет
И ничего не слышали?Королева
Нас только.Гамлет
Да посмотрите же! Вот он, уходит! Отец, в таком же виде, как при жизни! Смотрите, вот, он перешел порог!(То есть речь здесь идет о трансцендентальной феноменологической встрече. — С.К.)
Королева
То лишь созданье твоего же мозга; В бесплотных грезах умоисступленье Весьма искусно.Гамлет
«Умоисступленье»? Мой пульс, как ваш, размеренно звучит Такой же здравой музыкой; не бред То, что сказал я; испытайте тут же, И я вам все дословно повторю, — А бред отпрянул бы. Мать, умоляю, Не умащайте душу льстивой мазью, Что это бред мой, а не ваш позор; Она больное место лишь затянет, Меж тем как порча все внутри разъест Незримо. Исповедайтесь пред небом, Покайтесь в прошлом, стерегитесь впредь И плевелы не удобряйте туком. Простите мне такую добродетель; Ведь добродетель в этот жирный век Должна просить прощенья у порока, Молить согбенна, чтоб ему помочь.Есть язык Шекспира, а есть язык Минкина. И вопрос здесь заключается в том, на каком языке мы собираемся говорить. Согласны ли мы с тем, что проективное начало адресует к любви и, соответственно, феноменологической интуиции (потому что без этой интуиции королева спросит: «С кем ты разговариваешь? Ты безумен») — к идеальным типам, к тому, на что может быть направлена высокая любовь? Та любовь, которая существует уже по ту сторону конкретных человеческих чувств, но является при этом ничуть не менее, а может быть и более, живой.
Есть такой поэт Ричард Ловлас, написавший «Лукасте, отправляясь в битву». Потом Ричард Олдингтон в «Смерти героя» его цитировал: «Не возлюбил бы так тебя, не возлюби я честь превыше».
Говорят: «Ну, а что? Мы детей любим, мы близких любим. Что Вы нам говорите, что нет любви?»
Но тут есть очень серьезный вопрос: где грань между любовью и привязанностью? Можно ли, потеряв высшее, любить все остальное? Или это уже не любовь?
Я разговаривал однажды с одним человеком, который мне сказал: «Да мне главное — моя семья…» Я говорю: «Семья — в каком смысле-то? Ты про бабушку что будешь рассказывать детям, внукам? Что она часть своего омерзительного времени, что она часть своего высокого времени? Как ты ее позиционируешь в истории? У нее же есть биография. Она часть этой истории. Либо эта история — мерзость, тогда бабушка — часть этой мерзости. Либо нет. А в противном случае это уже не бабушка. И это не твои дети и не твоя жена. И это не человеческая жизнь. Это жизнь прайда, в котором, конечно, есть привязанности и все остальное, но это не жизнь людей в высоком смысле слова. А внутри прайда все будет разворачиваться по-другому. Там не может быть ни устойчивости, ни подлинной высокой страсти — ничего».
Итак, для того, чтобы эта любовь была, проект должен выводить на метафизический уровень. Ибо именно на нем и только на нем возможна любовь, возможна встреча, рандеву. На уровне хотя бы феноменологическом (а может быть, и более высоком) можно «покурить со Временем» — и разгадать какие-то его загадки, и получить от него энергию. И тогда все возможно.
Проект может быть и религиозным (раннее христианство — это, безусловно, проект), и нерелигиозным. Но нерелигиозный проект обязан быть столь же метафизическим, как и религиозный.
Я не знаю, говорил ли в действительности Сталин про орден меченосцев. Но вся трагедия советского проекта — Красного проекта — заключается в том, что ордена не было. Мне кажется, что слова про орден меченосцев Сталину «впарили» наши либеральные драматурги, но беда-то именно в том, что ордена не было.
Итак, нерелигиозный проект… Если проект религиозный, то источник метафизики более или менее понятен. Хотя все равно надо подчеркнуть, что нужна метафизика, то есть возможность встречи, разговора, энергии, а не религия как ритуал.
Ну, а если нет религиозности, то что тогда является источником метафизики?
История. История, которая «нас всех выкликает по имени». История, которая от нас чего-то требует. История, которая является одновременно великой страстью и великой истиной. История — как любовь. Вот именно эта История регулирует отношения с субстанцией, в которую надо вламывать, вдавливать проект.
Итак, нужно отстранение от тлена бытия, если ты чувствуешь, что это тлен. Если кто-то не понимает, кто такой Минкин, значит, он еще не отстранился. Он когда-нибудь поймет. Может быть, поздно.