Сувениры Тьмы
Шрифт:
Через полчаса возня в черном ящике стихла. Еще через десять минут Родин подошел с столу и проверил у Кости пульс. Шаталов был мертв. Профессор взял труп за ворот рубашки и начал трясти. Жуки со стуком попадали вниз. Родин вернул на место панель и потянул мертвое тело на себя. Голова Шаталова вышла из раструба на удивление легко. Это ведь теперь была не голова, а дочиста обглоданный череп, на котором лишь кое-где болтались ниточки плоти.
— Даже волосы съели, — ошеломленно прошептал энтомолог. — Жаль парня. Но что поделаешь, наука требует жертв.
Из правой ноздри мертвеца вывалился окровавленный жук. Он сразу расставил челюсти и побежал по ковру к ноге Родина. Отшвырнув в сторону мертвого Шаталова, профессор схватил с полки увесистый том "Энциклопедии бабочек" и, бормоча слова извинения, бросил его на тварь.
Потом он взял отвертку, вернулся к столу и принялся отвинчивать от него громоздкий стеклянный куб.
Когда работа была закончена, Роман Григорьевич обеими руками обхватил колеоптерий. Напрягшись так, что проступили вены на шее, оторвал его от поверхности стола и, чуть не падая, понес к широко распахнутому окну. Поставив жучиный дом на подоконник, Родин присел рядом и отдышался.
— Свобода вида — превыше всего, — механически произнес он, резко подался назад и рухнул вниз, увлекая за собой черный ящик.
Профессор глубоко заблуждался, полагая, что ему удастся оторвать обывателей от фасолевого супа (хватает аж на три дня!) и макарон (вчера нашел один магазин, там дешевле на целых пятьдесят копеек!) и привлечь их внимание к проблемам насекомых и занимающихся их изучением специалистов. Энтомология была упомянута в газетах лишь как болезненное пристрастие безумного фанатика, натравившего на город завезенных бес знает, откуда жуков-убийц. Самих насекомых (после того, как был обглодан труп Родина, они успели схарчить еще случившегося поблизости бомжа) очень быстро отловили и уничтожили.
ИНТЕРЛЮДИЯ ПЯТАЯ
Хранилище артефактов Тойвонена являло собой просторную комнату, в которой, помимо коробок с товаром, наличествовало множество стеллажей, шкафов и комодов — там находились вещи, не предназначенные для продажи.
"Как же мне повезло, — думала Ангелина, с интересом разглядывая экспонаты коллекции Эйнари — предметы, большинство из которых, по словам их хранителя, несли на себе отпечатки чудовищных трагедий. — Всего пять дней прошло, а я уже допущена в святая святых".
— И вот он — один из тех самых "жуков Родина", — сказал Тойвонен, снимая с полки плексигласовую коробочку — подобную той, в которой хранилась "дьявольская" муха, но значительно крупнее. — Его, кстати, доставил мне из Ростова некромант Егор. Взгляни.
Посмотрев на жука, готесса вздрогнула. Она, хоть и совершенно не разбиралась в энтомологии, сразу поняла — в естественных условиях столь жуткое насекомое не появится никогда. Проще было поверить в то, что в соседней квартире обитает целая семья вампиров, чем в этого жука, хоть он и растопырил свои громадные жвала в нескольких сантиметрах от нее.
— Родин был сумасшедшим, — убежденно произнесла девушка.
— Я тоже склонен так думать, — кивнул Тойвонен, поставив коробку с насекомым на место. — Как же не повезло тому парнишке! И сколько еще бродит по свету таких безумных "гуру", губящих юные души…
— Давить надо эту мразь, — зло произнесла Ангелина. — Как жуков.
— Согласен, — в глазах финна блеснули задорные огоньки. — Мерзавцев нужно уничтожать.
— А в Ростове, как я погляжу, происходит довольно много интересного, — девушка сменила тему разговора.
— Не так много, как в Петербурге, но в принципе ты права, — согласился Эйнари. — Ростов действительно занятное местечко. Магическим центром нашей страны является именно этот город.
— Почему же тогда наиболее странные вещи творятся как раз в Питере? Я столько читала об этом… Складывается впечатление, что царь Петр совершил большую ошибку, решив построить на том месте город. Ой… — готесса смущенно смолкла, вспомнив, что ее собеседник — коренной петербуржец.
— Я не горжусь своим родным городом, — прислонившись к штабелю разрисованных демоническими ликами картонных коробок, произнес Эйнари. — Люблю его, конечно, но в то же время — ненавижу… и боюсь.
— Как такое возможно? — Ангелина осторожно коснулась его жилистого предплечья. — Я имею в виду — испытывать все эти чувства одновременно.
— Тут дело в том, как я люблю Питер, — проговорил Тойвонен. — Представь себе, что ты видишь нечто ужасное. Нечто такое, от чего хочется бежать без оглядки. Но в то же самое время ты понимаешь — такого тебе не доведется увидеть больше нигде и никогда. Вот такая у меня "любовь к родине". Я очень давно не был в Питере. Но меня все время тянет туда. Боюсь, правда, что если однажды вернусь на Север, то погибну…
Повисла пауза. Ангелина не знала, как вести себя дальше. "А вдруг он сейчас расплачется", — подумала она. Но Эйнари был далек от того, чтобы впасть в тоску.
— Я не стремлюсь к балтийским берегам, — промолвил он, роясь в ящиках одного из секретеров. — Но Питер сам находит меня — здесь оседает множество вещиц родом оттуда. Вот это, например, — финн продемонстрировал девушке два кусочка прозрачного пластика, между которыми был зажат фрагмент весьма неприятной на вид субстанции, напоминавшей засохшие гнойные струпья. — Это — все, что осталось от грибницы, из которой произрастали грибы-убийцы. Сотни людей погибли из-за них.
— Грибы-убийцы? В смысле — ядовитые грибы?
— Да нет же! — едва ли не сердито воскликнул Эйнари. — Самые настоящие грибы-убийцы! Живые хищные твари с глазами и зубами, способные перемещаться в пространстве. А еще — растерзать человека, подобно стае пираний.
Готесса не стала никак это комментировать. Ее внимание привлекла старая виниловая пластинка, лежавшая на полке того же секретера, из которого Эйнари достал гнусную грибницу.
— А эта пластинка? — Ангелина подошла поближе. — С ней тоже связана какая-то ужасная история? Или это просто музыка, которую ты любишь слушать?