Суверен
Шрифт:
– Вы приехали сегодня, сэр? – осведомился он, с любопытством поглядывая на меня большими круглыми глазами.
– Да. Брат Шардлейк из Линкольнс-Инн к вашим услугам. А это мой помощник Барак. Мы прибыли сюда, дабы участвовать в разборе прошений, поданных на имя короля.
– Вот как.
Слова мои, судя по всему, произвели на него сильное впечатление.
– А я Пол Кимбер, сэр, – сообщил он с заискивающей улыбкой и вновь отвесил поклон. – Тоже из Линкольнс-Инн.
– Могу я узнать, какого рода поручения вы выполняете?
– Я служу в конторе по снабжению. Слежу за тем, чтобы контракты с поставщиками заключались должным образом. Эту работу я выполняю с самого начала путешествия и скажу вам честно, она изрядно меня утомила. За здешними варварами нужен глаз да глаз. Они понятия не имеют о том, что такое торговое соглашение и как его следует заключать, – заявил он с презрительным смехом.
– Не знаете ли, где мы можем пообедать? – осведомился я.
– В бывшей монастырской трапезной. Нам здесь приходится обедать в обществе простых клерков и плотников. Ну, тут уж ничего не поделаешь. Кстати, вам необходимо получить специальный ярлык, дабы все видели, что вы выполняете особое поручение.
– И где его можно получить, этот ярлык?
– В конторе управляющего двором. Вот только я понятия не имею, где она находится. С прибытием королевской свиты у чиновников прибавится дел, поэтому контору заблаговременно перевели в более просторное помещение.
– Надеюсь, мы найдем ее без особых затруднений.
Мы с Бараком вышли во двор. Я слегка вздрогнул, ибо в воздухе, пронизанном запахом дыма, отчетливо ощущалась сырость, свидетельствующая о близости реки. Несколько дочерна загорелых слуг задавали корм животным, теснящимся в загонах.
– Давайте снова пройдем через церковь, – предложил я Бараку. – Думаю, контора находится где-нибудь поблизости от дома аббата.
Мы снова вошли под гулкие церковные своды; сейчас, в сумерках, в церкви было темно и холодно и тишину нарушали лишь звуки, издаваемые стоящими в стойлах лошадьми. Выйдя через главную дверь, мы оказались в первом дворе. Рабочие по-прежнему трудились в поте лица, расписывая и украшая павильоны, которые хорошели буквально на глазах. Никогда прежде я не видел, чтобы строительство продвигалось так быстро. Несколько слуг осторожно сгружали с повозки лампы, в которых были укреплены толстые белые свечи. Некоторые палатки уже были залиты ярким светом.
– Они что, собираются работать всю ночь? – удивился Барак.
– Похоже на то. Остается надеяться, что дождь не нарушит их планы.
Громкое звяканье заставило меня оглянуться. Стекольщик Олдройд, которого мы утром видели в церкви, вел под уздцы свою огромную лошадь. Подобных гигантов выводят только в центральных графствах, и по силе и выносливости они не знают себе равных. Лошадь тащила повозку с высокими бортами, полную битого стекла.
– Вижу, сегодня вы поработали на славу, – обратился я к стекольщику.
– Да, сэр, весь день я не давал себе отдыха, – откликнулся Олдройд, коснувшись шапки.
Руку его сплошь покрывали мелкие шрамы; без сомнения, при таком ремесле без порезов не обойтись.
– В награду за труд мне позволили забрать стекла, вынутые из церковных окон, – сообщил он.
– И что вы намерены с ними делать?
– Все эти витражные стекла пойдут на украшение богатых домов. Каждому приятно, если в окне у него будет красоваться какой-нибудь диковинный зверь или там пахарь за работой. Новые витражи мало кому по карману, а эти обойдутся куда дешевле. Жаль только, мне приказали расплавить все те куски, на которых изображены монахи и святые, – помолчав, вздохнул стекольщик. – Страх до чего не хочется уничтожать такую красоту.
Олдройд осекся и бросил на меня встревоженный взгляд, как видно, сообразив, что сболтнул лишнее. Слова его вполне можно было истолковать как поношение церковной политики короля. Я успокоительно улыбнулся, давая понять, что не вижу в его замечании никакой крамолы. Стекольщик, казалось, хотел сказать что-то еще, но потом передумал и, низко склонив голову, двинул лошадь к воротам.
Я окинул взглядом двор, высматривая Лукаса Хоренбаута. Барак меж тем остановил нескольких прохожих, спрашивая, где находится контора управляющего двором. В ответ они лишь пожимали плечами и торопливо продолжали путь; даже на склоне дня все обитатели аббатства пребывали в величайшей спешке. Барак испустил тяжкий вздох и указал на караульную будку у ворот. Солдат, стоявший там, проверял документы у всех входивших в аббатство.
– Надо спросить у караульного. Уж он-то должен знать, где эта чертова контора.
Мы приблизились к воротам. Сержант в алом мундире королевской стражи проверял бумаги какого-то очередного возницы. Караульный был молод и высок, светлые, почти льняные волосы обрамляли открытое красивое лицо. Заглянув в его будку, я заметил на полке у окна Евангелие, специальное издание для малограмотных людей, снабженное подробными комментариями.
– Все в порядке, – сказал солдат, протянув вознице бумаги.
– Скажите, вам известно, где находится контора управляющего двором? – обратился к караульному Барак. – Мы недавно прибыли и умираем с голоду.
– Мне очень жаль, джентльмены, но я ничем не могу вам помочь. Эта контора сегодня переехала.
– Это мы уже слышали. Увы, никто не может сообщить нам куда.
– Если вы проголодались, купите у него по пирогу, – посоветовал солдат, указав на пирожника, предлагавшего свой товар плотникам.
Пироги шли нарасхват.
– Похоже, сегодня нам весь день придется питаться одними пирогами, – вздохнул Барак.
– Пироги – это лучше, чем ничего.
Барак поспешил к пирожнику. Тот приветствовал его поклоном. Здесь, на королевской территории, местные жители держались с приезжими куда почтительнее.
– Спасибо за дельный совет, – сказал я солдату.
– Не стоит благодарности, сэр. Сегодня здесь трудно что-нибудь найти. Везде страшная суматоха.
– Откуда вы родом, сержант? – спросил я, ощутив в его речи северный акцент.
– Из Кента, сэр.
– Так я и думал. Догадался по вашему произношению. Несколько лет назад я был в Кенте по делам.