Суворов
Шрифт:
Союзники превосходно учли характер русского императора, сыграв на его слабостях. Он принял и английский план, и поправки Австрии, хотя и выразил сожаление в связи с тем, что вторжение во Францию откладывалось до будущего года. Ему было важно одно: русской армии и русскому полководцу вновь отводилась важнейшая роль.
Внутренне Суворов был против высадки десанта в Голландии и переброски огромных масс войск на смену друг другу по всему огромному итальянскому, швейцарскому и прирейнскому театру военных действий. Находясь в таких переходах, армии на время выключаются из участия в войне, что порождает множество
— Если из общего целого этого важного дела будут оторваны хотя бы некоторые куски, — тревожился русский фельдмаршал, — то весь спектакль провалится.
Прежде всего он не мог согласиться на ту спешку, с какой русским войскам следовало, по мнению императора Франца, идти в Швейцарию. Моро еще оставался в Генуе. Кроме того, русские совершенно не были подготовлены к ведению необычной для них горной войны и даже не имели штабных офицеров, знакомых с краем.
«Непонятны для меня венского двора поступки, — замечал Суворов в письме к Павлу I, — когда единое мановение вашего императорского величества — возвратить войска в империю вашу — может ниспровергнуть все заносчивые его умыслы…»
«Венскому двору, впрочем, не было никакого расчета затрагивать „славу и достоинство русского государя и его победоносного оружия“, — говорит по этому поводу А. Петрушевский, — потому что Россия представляла еще из себя колодец, из которого Австрии приходилось пить. Но собственные свои интересы были для последней так дороги, а близорукость руководителей ее политики так велика и средства к достижению целей до того неразборчивы, что подтасовка благодаря Суворову обнаружилась в игре раньше, чем было полезно для Австрии, и имела подобие посягательства на чужое достоинство».
Мысль об удалении русских из Италии во все более становившуюся австрийцам безразличной Швейцарию руководила всеми действиями «бродфрассеров», ненасытных обжор, как теперь именовал венских стратегов Суворов. Новые сведения из Швейцарии только подтверждали эти прискорбные выводы. Когда австрийские войска усилились русским корпусом Римского-Корсакова, эрцгерцог Карл получил возможность нанести сокрушающий удар по слабому левому флангу Массены, стоявшему за рекою Ааром. В результате победы Швейцария была бы очищена от французов. В ночь на 6 августа союзники произвели нерешительную попытку перейти Аар, речку шириной в две сотни шагов, но не позаботились о заблаговременной переправе авангарда, начали возводить мосты, попали под обстрел и не солоно хлебавши вернулись восвояси.
Русские восприняли действия эрцгерцога как несуразную комедию, сыгранную только для отвода глаз. «Бештимтзагер разумеет, что нельзя перейти Аара в мокрых шинелях… Далее унтеркунфт потребен», — иронизировал Суворов. Недвусмысленно выразился об этой неудаче немецкий военный исследователь К. Клаузевиц: «Эрцгерцог должен был до своего отхода использовать свой явный перевес сил, чтобы разбить наголову Массену. То, что он этого не сделал, — больше чем осторожность, это — трусость».
Почти одновременно русский фельдмаршал узнал о распоряжении венского кабинета, граничащем уже с предательством. Согласно австрийскому плану, эрцгерцог Карл выводил все свои войска из Швейцарии, не дожидаясь, пока соединятся русские корпуса, разделенные Альпами и пространствами Северной Италии!
«Я получил известие, крайне удивляющее меня, — писал Суворов Карлу, — ваше королевское высочество считаете обязанностью ввести в действие намеченный состав русских войск в Швейцарии так поспешно, что с императорско-королевской армией, находившейся до сих пор в Швейцарии, выступаете в Швабию. Печальные следствия для Германии и Италии, неизбежные с этой переменой, должны быть очевидны для опытного военачальника. Я уверен, что по усердию к великой цели на общее благо ваше высочество не поспешит исполнением хотя бы даже уже отданного повеления, выполнение которого было бы в полном противоречии с великими намерениями…»
Напрасная надежда! Единственно, что сделал эрцгерцог, хотя бы и вопреки гофкригсрату, это оставил в Швейцарии генерала Готце с двадцатью тысячами солдат. Будучи небесталанным полководцем, Карл прекрасно понимал всю безнадежность будущего положения Римского-Корсакова. Вдобавок по первоначальному проекту Суворов должен был идти в Швейцарию с одним корпусом Дерфельдена, которого не хватило бы даже на то, чтобы заменить австрийцев Готце. Фельдмаршал невесело шутил, что ему предстоит «одному со свитою прибыть к Корсакову на моем Буцефале…» Необыкновенный силач и в свои шестьдесят девять лет, генерал-лейтенант Максим Ребиндер, сжимая свои огромные кулаки, говорил в кружке офицеров:
— Ах! Как низка коварная неблагодарность к спасителю Австрии Александру Васильевичу и к нам великомудрых заседателей главного военного совета! Как они слепы и недальновидны! Только им будет после плохо без нас!
«Сия сова, — писал Суворов о Тугуте, — не с ума ли сошла или никогда его не имела». Он как бы предчувствует судьбу, ожидавшую Римского-Корсакова: «Массена не будет нас ожидать и устремится на Корсакова… Хоть в свете ничего не боюсь, скажу — в опасности от перевеса Массена мало пособят мои войска отсюда, и поздно…»
В Петербурге весть об уходе эрцгерцога из Швейцарии едва не привела к немедленному и окончательному разрыву союза с Австрией. Только опасаясь сепаратного мира Вены с Францией, Павел I приостановил исполнение угрозы. Еще раньше русский император разрешал Суворову «в случае продолжения нынешнего поведения» австрийцев собрать в одно место войска и «действовать независимо». Теперь Павел I наделяет полководца безграничными полномочиями: «Сие предлагаю, прося простить меня в том и возлагая на вас самих избирать — что делать…»
Надо было спешно идти на выручку Римского-Корсакова 28 августа 1799 года, рано утром Дерфельден выступил со своим корпусом из Асти, а Розенберг из Ривальты в направлении Сен-Готарда. Мелас продолжал блокаду Тортонского замка, до капитуляции которого, мы помним, оставалось три дня. Но едва русские остановились на отдых, как Суворов приказал ни минуты не медля возвращаться назад. Узнав о перемещении русских войск в Швейцарию, Моро тотчас во главе трех колонн спустился с Генуэзских гор и занял Нови, угрожая освободить Тортону. Суворов выручил Меласа — Моро спешно повернул в горы, и 31 августа согласно условиям капитуляции французский гарнизон покинул Тортонский замок.