Суженый. Невеста князя
Шрифт:
Но Софья отбежала к двери и истерично выпалила:
– Отец! Я прошу вас!
– Отдай, гадкая девчонка! – возмутился старик и, схватив дочь за плечо, отобрал у нее рюмку.
Он быстро подошел к столу и вновь налил себе спиртное. Софья с болью и слезами на глазах смотрела на сухую фигуру отца и вдруг вспомнила, что когда-то он был заботливым и любящим. Качал ее на коленях и постоянно шутил. А теперь ее отец превратился в обрюзгшее невменяемое чудовище, которому было наплевать на ее страдания и просьбы. Всего за два года он постарел на десять лет и теперь выглядел старым и дряхлым. Замятин
– Только она любила меня. А ты, неблагодарная, даже не понимаешь, что отцу надо забыться.
Софья поджала от обиды губы и несчастно подумала о том, что после смерти матери отец изменился до неузнаваемости. Он перестал интересоваться жизнью ее и Ильюши. Словно ему сделалось все равно, что будет с ними дальше. Вытирая маленьким кулачком уже побежавшие по щекам слезы, девушка взвилась с места и выскочила за дверь. Стремительно слетев с деревянной лестницы, она устремилась на морозную улицу, понимая, что бороться с пагубным пристрастием отца у нее нет сил.
В тот миг, когда холодный мартовский ветер ударил сильным порывом в ее нежное лицо, Софья отчетливо осознала, что теперь она одна на этом свете. И должна бороться за свою жизнь и за жизнь маленького брата сама. Ибо Николай Александрович теперь совсем не любил их и не хотел ничего более от этой жизни.
Санкт-Петербург, набережная р.Мойки
Всю дорогу до особняка Бутурлиных девушка почти бежала, стремительно перемещаясь по мостовой и задыхаясь. Она спешила, зная, что Елена Дмитриевна уже сердится. Ведь Софье было велено только снести письмо по нужному адресу, а она еще зашла к отцу. Уже приблизившись к гранитным берегам реки Мойки, девушка чуть замедлила шаг и, пытаясь отдышаться, пошла чуть медленнее.
Она подошла к парадному крыльцу помпезного особняка Бутурлиных в тот момент, когда по мраморным ступеням спускались три молодых офицера в зеленых мундирах. Невольно проходя мимо них, девушка почтительно склонила голову в знак приветствия и лишь на мгновение кинула взгляд в их сторону. Она удивленно отметила, что один из молодых людей ей знаком. Когда-то давно, два года назад, когда ей едва исполнилось семнадцать и она попала на свой первый и единственный бал, Софья танцевала с этим офицером два раза. До сих пор помнила имя молодого человека – Иван Федорович Аксаков. Однако теперь она была всего лишь нищей дворянкой и не могла позволить себе даже появиться на светских вечерах изысканной публики. Молодой человек, похоже, тоже узнал ее, и едва Софья прошла мимо, окликнул:
– Сударыня, извините! – Девушка уже наверху лестницы обернулась, и молодой русоволосый человек, сделав несколько шагов вверх по лестнице в ее сторону, вымолвил: – Добрый вечер! Софья Николаевна, если не ошибаюсь?
Софья испуганно вскинула на него глаза, поняв, что Иван узнал ее. Но она понимала, что теперь между этим изысканным молодым человеком и ней пропасть.
– Вы обознались, сударь, – быстро вымолвила она и устремилась к дверям, намереваясь скрыться с глаз молодых людей.
Едва влетев в ярко освещенную парадную, Софья тут же наткнулась на камердинера.
– Ох, барышня! – обратился к ней слуга, одетый в богатую
– Не волнуйся, Прокопий, я сейчас поднимусь к ней, – ответила она, отдавая простой темный плащ дворецкому и направляясь по лестнице наверх.
Девушка, проворно перепрыгивая через ступеньки и высоко приподнимая темную юбку из грубого сукна, взлетела на второй этаж и устремилась к спальне Елены. В коридоре было довольно темно, оттого Софья невольно вздрогнула, когда перед ней из мрака неожиданно появилась грузная фигура графа Бутурлина.
– Софья Николаевна, драгоценная моя! – высокопарно заметил граф, и его маленькие темные глаза быстро пробежались по изящной фигурке девушки.
Софья испуганно замерла и вежливо вымолвила:
– Дмитрий Егорович, добрый вечер.
С почтением склонив голову, она попыталась обойти Бутурлина, но граф встал у нее на пути и придвинулся ближе.
– Куда вы так бежите?
– К Елене Дмитриевне спешила. Она, наверное, заждалась меня.
Он вдруг поднял руку и, едва касаясь, провел пальцами по влажным от дождя волосам девушки.
– Вы выходили из дому в такой поздний час? – удивился он.
– Я носила письмо по поручению Елены Дмитриевны.
– И куда же?
– К модистке, – тут же придумала Софья верный ответ.
– Вы, моя дорогая, совсем не бережете себя, – произнес Бутурлин как-то чересчур ласково.
Девушка напряглась, ибо граф начал говорить с ней этим своим вкрадчивым тоном. Она прекрасно знала, что теперь он вновь будет намекать ей на всякие непристойности. Бутурлину было сорок шесть лет. Некогда приятная наружность его теперь была испорчена грузным брюшком, лишним весом и обрюзглостью лица.
– Простите, мне надо идти, – пролепетала Софья и вновь попыталась обойти графа.
Но рука Бутурлина немедля обхватила локоть девушки, и он, склонившись к ее лицу, зазывно произнес:
– Вы все время бежите куда-то, а мне бы так хотелось, чтобы вы хоть немного побыли рядом.
– Я, – замялась Софья, напрягшись всем телом.
– Вы так хороши, моя дорогая, что у меня просто нет слов, – продолжал граф свою слащавую соблазняющую речь.
– Извините, мне правда надо идти, Дмитрий Егорович. Елена Дмитриевна будет сердиться, – нервно заметила Софья, пытаясь осторожно высвободить локоть из его цепких пальцев.
– Вы зря так себя ведете, Софья Николаевна, – уже недовольно произнес Бутурлин. – Разве забыли, что обязаны мне всем? И только из-за вас я смилостивился над вашим отцом.
– Я помню об этом, – пролепетала девушка несчастно, отводя взор от неприятного лица графа с полными губами, и желая только одного – немедленно убежать.
– Видимо, недостаточно хорошо помните, – уже зло добавил он. – Вы должны понимать, что за все милости в этой жизни надо платить.
Софья поджала губы и опустила глаза в пол. Она боялась вызвать недовольство графа и оттого не двигалась с места, но ее существо просто кричало от неистового желания немедленно сбежать от этого неприятного человека. В следующий миг Бутурлин наклонился к ее волосам, и его слюнявые губы, почти касаясь ее виска, вымолвили: