Свадьба и лишний покойник в могиле
Шрифт:
Слуга, Андреич, почти такой же, каким его запомнил Сергей Петрович, вышел из дверей, услышав шум колёс приехавших гостей. Те же хромовые сапоги, сюртук, картуз. Только волосы из рыжих от времени сделались седыми.
– А, молодой барин приехали! – радостно крикнул он, – Пётр Андреевич! Лукерья Степановна! Радость у нас какая! Сергей Петрович припожаловал, да не один!
Петр Андреевич и Лукерья Степановна
Дверь открылась опять, и вышли мать и отец Стаброва. Отец, в старой бархатной куртке, серых панталонах, мягких туфлях и колпаке с кистью. Седые бакенбарды и борода, по моде офицеров турецкой войны 1878 года, оставались неизменны. Мама в тёмном платье, и нарядном платке, накинутом на голову. Другая шаль была на плечах.
– Савва Андреич, возьми Прохора, разгрузите повозки. С извозчиками расплатись, будь любезен, – тут же занялся делом отставной майор.
Наконец, отец обнял сына, с гордостью посмотрел на флотский мундир, на заслуженный орден.
– Да хоть и не в больших чинах, да не посрамил фамилию. Горжусь, горжусь… Посмотри, мать, каков сын – то вернулся!
Сергей, наклонился, поцеловал маму в щеку, та поцеловала его в ответ, и не выпускала уже руку сына. Платок держала в левой руке, промакивала свои слёзы, всё катившиеся из глаз. Но, Лукерья Степановна заметила и девушку, стоявшую чуть позади наследника. Наконец, выразительно посмотрела на него, Сергей, так же держа фуражку под мышкой слева, взял правой рукой левую руку избранницы и подвёл девушку к своим родителям.
– Это невеста моя, Анна Аркадьевна, – представил Стабров, – прошу благословить. Да здесь и свадьбу сыграем, пока я в отпуску.
Юйлань не выдержала, и приветствовала отца и мать жениха по китайскому обычаю.
Отец чуть усмехнулся, но не возразил, и поцеловал сноху троекратно в обе щеки. Мама посмотрела с минуту, словно запоминая, и тоже расцеловала девушку.
– Ну, чего стоим? Пошли в дом, – заметил Пётр Андреевич, – и самовар готов.
– Ну ладно. Я Аннушке её комнату покажу, и нам поговорить надо. Вы тут без нас посидите, – распорядилась Лукерья Степановна.
Дамы покинули мужчин, и глава семья достал из шкафа графин с клюквенной настойкой и две рюмки. Подумал, и извлёк из буфета хлеб и буженину. Налил себе и сыну по полной, и произнёс:
– Ну, за встречу.
Оба чокнувшись выпили, младший отломил кусок мяса остро пахнувший перцем и чесноком.
– Ну а чего в полицию пошёл?
– Так а куда? Ну или на пенсию, в деревне сидеть на половинном окладе. Всё же чиновник шестого класса.
– Твоя правда. В казённом присутствии сидеть -там своих лентяев хватает.
– Да неплохо служится, отец. Дело интересное, служебная квартира от ведомства. Так что вживаюсь.
– Что за барышня? Сибирячка или из татар? Кто её родители? – обрушил отец сразу все свои вопросы.
– Из Китая она, сирота. Отец и мать погибли. Сейчас чаем в Москве торгует. Так что не нищенка какая или бродяжка. Из порядочной семьи.
– Так то оно так…
– И подлечила меня после ранения да плена. Хорошая она, не сомневайтесь.
– Помню, сынок, читал ведь твои письма. Ну, раз тебе по сердцу- значит и нам не худо. Главное, что живой вернулся. Мать- то небось её домоводству обучает…
Стабров тут широко улыбнулся, представляя себе эту картину. Как мама учит Анну щи варить. Незабываемое зрелище! Ну да, а Юйлань её научит как делать рис с мясом в кисло- сладком соусе. Ну и утку по – пекински и жареные пирожки!
–Но на свадьбу надо будет и родню нашу позвать, а то разобидятся. Через неделю будет всё готово, – напомнил Пётр Андреевич, – раньше и не получится. Да и с отцом Фёдором договорится надо о венчании.
Сын кивнул, соглашаясь с отцом. Чего тут спорить? Всё очень разумно. Свадьба дня на три, всё по обычаям.
Но вот дамы вернулись, и Прохор принёс долгожданный самовар и пироги…Мать всё смотрела да поглаживала на своих плечах дорогущую индийскую шаль, подарок невестки.
Следующий день был забавным. Стабров вышел из своей комнаты, закончив гимнастику с неизменными гирями. Вчера сам их занёс к себе, не Прохора же было заставлять тащить такую тяжесть?
Сергей Петрович вошёл в гостиную, и прямо обмер…Юйлань Ван во всей своей китайской красе накрыла сама для его родителей стол. Ему то было не в диковинку, а вот отец и мать были удивлены. Ну и было чему- красное платье, вышитое золотыми драконами, густо набелённое лицо, с ярко красными губами, и китайским кокошником, густо усыпанным жемчугом. На запястьях надеты золотые браслеты в виде змей, весом не меньше трёх фунтов каждое, ну и ожерелье на шее из красных рубинов. Да Сергей Петрович и сам оторопел. Анна угощала родителей красным чаем, ну а для него был заварен привычный пуэр. Кормила хозяйка китайскими пирожками.
Отец и мать ели с удовольствием, только переглядывались между собой.
– Прямо как в сказке, с рисунками Билибина. А ты, вылитая Василиса- Прекрасная, – усмехнулся Пётр Андреевич
Юйлань поклонилась, по сложному китайскому ритуалу не могла даже улыбнуться. Но Сергей видел, что была очень довольна словами его отца.
Днем Сергей Петрвич засобирался в церковь. Хотел попросту, на велосипеде добраться, но мать настояла запрячь коляску, и Прохор повёз морского офицера к храму Успения Богородицы.
– Скоро свадьба, Сергей Петрович?
– Точно. Надо с отцом Фёдором договориться.
– А верно, что невеста японка?
– Из Китая приехала Анна Аркадьевна. Какая Япония?
Стабров достал из портфеля документы, и свои и невесты, в том числе бумагу о крещении своей избранницы. И в церкви без бумаг было нельзя, порядок.
Вошёл в храм степенно, перекрестился на иконы, поставил несколько свечей, особо не забыв святого Николая. Но вот к нему подошёл и сам священник, заметив морского офицера. Иерей подробно изучил документы, особенно невесты, и изрёк :
– Всё в порядке, никаких препятствий для брака не имеется. Ну, дай Бог вам счастья. Так через неделю, к одиннадцати часам?
– Да, конечно, – подтвердил морской офицер, поклонившись священнику.
Отец Фёдор, видно, был доволен. Вполне себе приятный иерей, не полный, но степенный, обстоятельный, и не говорил лишнего.
Приехал – а тут уже и обед поспел. Трапеза была в том же экзотическом стиле. Утка по- пекински, рис с несколькими соусами. Ну и непременные щи. А как без них?
Конец ознакомительного фрагмента.