Свадьба по-английски
Шрифт:
«Сухарь, – скорбно констатировал про себя инспектор Бакер. – Нет. Сухарь мужского рода. А это сушка. Нет. Тоже не то, продолжал молча рассматривать хозяйку приунывший инспектор. – Сушка круглая, гладкая, с золотистой поверхностью. А эта больше похожа на сухой диетический хлебец. Тонкий, прямоугольный, с острыми колючими крошками. Как Тафт живет с такой особой?» – Инспектор Бакер с удовольствием вспомнил свою жену. Миссис Бакер скорее напоминала собой рождественский пудинг. У инспектора невольно выделилась слюна, и он вспомнил, что с самого утра ничего не ел.
Но, бросив
– Так чем могу быть полезна, инспектор? – сухо спросила она, по-видимому, не собираясь его ничем угощать.
Разочарованию инспектора не было предела, но сдаваться он все же не собирался.
– Миссис Тафт, буду с вами откровенен, мы расследуем крайне сложное и запутанное дело. И нам сейчас важна любая помощь и любая информация, возможно, даже незначительная на первый взгляд. – Он взглянул на каменное изваяние женщины, сидящее, напротив него. – Припомните хорошенько, в день убийства или, возможно, накануне ваш муж не упоминал о чем-нибудь странном или необычном, что имело бы место в замке?
– Мой муж не обсуждает со мной свою работу, – спокойным, лишенным эмоций голосом ответила миссис Тафт.
– Неужели он, приходя с работы, никогда не говорит чего-то вроде: «Этот олух Рамзи опять забыл положить дрова в хозяйский камин», или «Эта вертихвостка Эмили только и знает, что стрелять глазами в каждого проходящего мимо парня», или «Запеканка у старухи Сары сегодня подгорела», – с добродушной улыбкой спросил инспектор.
– Нет.
– И он никогда вам не рассказывает о самом лорде Хантли и его покойной матери?
– Я уже ответила вам, инспектор.
Инспектор встал и, сам себе удивляясь, выкинул совершенно дикую, не подобающую ни его возрасту, ни должности выходку. Он охнул, согнулся, схватился за живот и снова повалился в кресло.
Его расчет был наивен и прост. Женщина, как существо от природы сердобольное, бросится его жалеть, постарается ему помочь, размякнет, тут-то он ее, голубушку, и поймает!
– В чем дело, инспектор? – нахмурив ровные четко очерченные брови, строго спросила миссис Тафт.
– Гастрит! – прокряхтел инспектор, изображая стоическую борьбу с болью.
– Гм. Сейчас я вызову «Скорую». Вам нужна медицинская помощь. – И она чеканным шагом двинулась к телефону.
– Нет, нет! – суетливо попытался остановить ее инспектор. – Ничего не надо! Я минутку посижу, и все пройдет! Просто забыл вовремя перекусить. Режим, – вздохнул инспектор, изображая частичное исцеление.
Миссис Тафт смотрела на него недоверчиво пронизывающим взглядом.
Выйдя из коттеджа, инспектор Бакер едва не снес голову одному из гипсовых гномов. Но два серых внимательных глаза, следящие за ним из окна гостиной, не позволили ему этого сделать. Тогда он зло выругался и кинулся к своей машине, вызова «Скорой помощи» ему удалось избежать лишь чудом, принеся клятву на Библии в том, что ему действительно полегчало.
«Вот уж точно два сапога – пара! – подумал о супругах Тафт инспектор, захлопывая дверцу своей машины.
Глава 23
20
Джордж стоял на пороге этого унылого помещения, трепеща от волнения, словно школьник на первом экзамене. Он потратил сегодня пол-утра на выбор подходящего костюма. Одни казались слишком легкомысленными, другие недостаточно строгими, третьи вообще не соответствовали случаю. Промучившись пару часов, он остановил свой выбор на строгом сером костюме с розовой рубашкой, вносящей ноту романтики в его облик. Размышлять о том, что он скажет невесте и как она его примет, он боялся.
Мардж, видя его состояние, даже попробовала предложить ему успокоительное. Но он только зло отмахнулся. В конце концов, маркизу Хантли не пристало вести себя как красна девица на выданье. Хотя, с другой стороны, если быть до конца откровенным, Джордж трусил ужасно.
И вот теперь, чудом преодолев расстояние от дома до тюрьмы, он стоял в зале свиданий бледный, покрытый испариной. В руках Джордж сжимал огромный букет алых роз.
На самом деле он не был уверен, захочет ли Вероника вообще его видеть. Его то и дело бросало в жар, всю дорогу он вел мысленный диалог с невестой, пытаясь объяснить ей свое странное поведение. Название своему поведению он тоже долго и тщательно выбирал, потому что те, которые естественным путем приходили на ум, в приличном обществе не озвучивают.
Наконец дверь напротив распахнулась, и на пороге появилась Ника. Бледная, с огромными фиолетовыми тенями вокруг глаз. Она казалась беззащитно трогательной, болезненно хрупкой в просторном трикотажном кардигане и светлых обтягивающих джинсах.
Она молча села за один из столов и, опустив голову, смотрела на свои сжатые ладони.
Джордж дождался, пока охранники оставят их вдвоем.
– Ники! Я мягкотелый, бесхарактерный, избалованный ублюдок! – С этими словами маркиз Хантли рухнул на колени возле ног возлюбленной.
Выглядело это несколько картинно и наигранно, но прикрытые глаза Вероники едва заметно сверкнули из-под опущенных ресниц.
– Я трус, размазня, мямля! Сидел в замке как перепуганный страус, засунув голову в песок, и ждал, что все вот-вот само образуется! – Его серые глаза смотрели на нее жалобно, тоскливо, моля о прощении. В них было столько любви, стыда, надежды, что Ника, взглянув на жениха, почти тут же оттаяла и бросилась ему на шею.
– Прости меня, любимая! – шептал Джордж, осыпая ее поцелуями.
Когда свидание закончилась, Вероника покидала комнату, прижимая к груди огромный колючий букет, а Джордж в съехавшем набок галстуке стоял на пороге, не в силах оторвать от нее влюбленного, полного восхищения взгляда. Даже сейчас, после таких испытаний и пяти дней, проведенных в этом жутком месте, она выглядела восхитительно утонченной, ангельски прекрасной. Он стоял до тех пор, пока охранник не поторопил его, взяв за край рукава.
С души Джорджа свалился огромный пудовый камень, всю дорогу до замка он легко напевал что-то неразборчивое, а на губах его впервые за последние дни играла легкая, счастливая улыбка.